Тем временем сарацины, бегом преодолев место разгоревшегося кострища, продолжали приближаться уже шагом. Фелип снова изрыгнул проклятие. Что же на самом деле происходит? Языки пламени вздымались все выше, тем не менее он, сидя на лошади, смог увидеть, как один из них пробрался внутрь костра.
– Да они освобождают этих!.. – прорычал он.
Его мясистое лицо покраснело от ярости, а глаза с красными прожилками округлились, когда он с изумлением увидел, как Жоан и Анна, прыгая в пламени, убегают от смерти.
– Осужденные спасаются бегством! – закричал он своим солдатам. – В атаку!
Но солдаты продолжали защищаться копьями и щитами, не двигаясь с места. Тогда Фелип отважно выхватил меч из ножен, поднял его вверх в знак призыва, посмотрел в глаза двум своим телохранителям и судебным приставам инквизиции, которые тоже ехали верхом, и сказал:
– Они идут пешком. Нам будет легко снова схватить еретиков. – И, не дождавшись ответа, приказал: – За мной! За святую инквизицию!
Фелип пришпорил коня, направив его в сторону фальшивых мавров, и, не переставая кричать, выстрелил. Ему удалось проехать всего лишь несколько шагов, когда до него донесся звук разрыва еще одного выстрела, и одновременно он почувствовал удар в живот, который обжег его и сшиб с лошади. Фелип упал на спину, раскинув руки. Никто не последовал за ним, наоборот, увидев, что он упал, копьеносцы отступили на несколько шагов. Это действие вызвало панику среди тех, кто прятался за их спинами, и тут же все: монахи, представители власти и солдаты – со всех ног бросились бежать в сторону городских ворот.
Инквизитор Меркадер, увидев распростершегося на земле дознавателя, пожал плечами и пробормотал:
– Да свершится воля Господня. – И, пустившись бежать, чтобы как можно скорее оказаться вдали от этого места, добавил: – Да будет благословенно имя Его.
Жоан посмотрел на выстрелившего юношу, бледного и немного растерянного, и подумал, что это наверняка было его первое участие в сражении. Этот факт пробудил в нем собственные воспоминания. Он увидел самого себя много лет назад, когда принимал участие в похожей атаке и стрелял в человека. Только тот мужчина защищал свою семью и не заслуживал такой участи, а Фелип Гиргос, дознаватель инквизиции, – однозначно да.
В этот момент Микель Корелья дал сигнал своим людям отходить.
– Минутку, – сказал ему Жоан.
Он не мог просто так уйти и направился к тому месту, где упал Фелип.
– Все на галеру, – приказал Микель. – И вы тоже, синьора, – сказал он Анне, препоручая ее одному из своих людей. – А я позабочусь о том, чтобы ваш муж вернулся живым и невредимым.
Дознаватель инквизиции лежал на земле лицом кверху. Из дыры, образовавшейся в его обширном животе, фонтаном била кровь, и через нее виднелись внутренности. Такие раны были смертельными и очень болезненными.
– Ну давай, убей меня, ременса, убей, – сказал он Жоану, увидев его. Ненависть просто ослепляла его. – Будь ты проклят! Сейчас ты можешь отомстить.
Жоан посмотрел на него с безразличием, стараясь скрыть переполнявшую его радость. Ему очень нравилось видеть своего врага в таком положении, но это чувство удовлетворения не могло перекрыть ощущения немыслимой удачи, которое просто било через край. Они с женой были свободны! Он знал, что у Фелипа не оставалось ни малейшей надежды на спасение и что в их судьбу чудесным образом вмешалось Провидение, дабы справедливость восторжествовала.
– Нет, – коротко сказал он.
Жоан предпочитал, чтобы этот убийца умер вследствие своих собственных деяний, и не хотел брать на себя его смерть, даже если это на самом деле стало бы актом милосердия. Наверное, Господь решил, что этот злодей должен умереть в диких страданиях, а потому Жоан не станет менять Божий промысел.
– Убей меня, подонок! – снова крикнул Фелип, рыча от боли.
– Нет.
Подошедший к ним Микель Корелья недрогнувшей рукой снял с Фелипа золотую цепь, кольцо из того же металла и сумку. Каждое движение доставляло раненому нестерпимую боль.
– Ого! – воскликнул Микель, пересчитав монеты. – Четыре золотых фунта и несколько сольдо! Хорошо же тебе платила инквизиция.
Фелип смотрел на него постепенно стекленеющими глазами.
– Я возьму себе все это в обмен на услугу, которую окажу, – сказал Микель, вперив в дознавателя взгляд, от которого люди вздрагивали.
Естественным для него движением дон Микелетто достал тонкую веревочку, которую носил на поясе, обернул ее вокруг шеи Фелипа и, стараясь не испачкаться в крови и используя кинжал в ножнах как рычаг, начал душить дознавателя инквизиции. У того вздулись жилы на висках, глаза вылезли из орбит, он судорожно пытался хватать ртом воздух, прежде чем испустить дух.
– Вот и все, – сказал Микель Жоану, когда закончил. – Теперь мы можем идти. Проще было бы заколоть его кинжалом, но так даже изысканнее.
Микель был вынужден тащить Жоана за собой, поскольку тот не мог оторвать взгляд от тучного тела с открытыми глазами, распростертого на земле в луже крови. Как же изменилась судьба одного и другого всего за несколько минут! Микель взял лошадь Фелипа, они вдвоем оседлали ее и рысью направились к берегу, продираясь сквозь заросли тростника.
– Почему вы убили его? – недовольно спросил Жоан у валенсийца по дороге к морю. – Почему не оставили умирать в страданиях – так, как он того заслуживал?
– Это был хорошо оплаченный акт милосердия. – По голосу Микеля было слышно, что он улыбается. – И, помимо всего прочего, ограбить мертвого – не грех.
Книготорговец подумал, что этот человек никогда не устанет удивлять его.
Галера с зелеными мусульманскими флагами стояла недалеко от берега кормой к пляжу. Солдаты погрузили мушкеты и арбалеты в шлюпку, и Микель сел в нее вместе с матросами, которые, идя на веслах, причалили к борту судна. Оно находилось так близко от берега, что Жоан и Анна, как и большинство солдат, предпочли дошлепать по воде до свисавших в море с кормы веревочных сходней.
– Море, свобода, – повторяла Анна вновь и вновь, как будто стараясь убедить себя в том, что все это происходит в реальности.
– Быстрее! – подгонял их капитан с корабля.
Они нырнули, чтобы смыть с себя воду из зловонной лужи, и быстро поднялись на галеру по сходням. Оказавшись на борту, Жоан узнал капитана – это был его друг Генис Солсона.
– Вы приплыли из Неаполя только для того, чтобы спасти меня? – обнимая друга, спросил Жоан, сам не веря в то, что говорил.
– Да, – ответил тот, улыбаясь.
Когда королевская конница, предупрежденная бежавшими, прибыла на пляж Эль Каньет, сарацинская галера находилась уже на значительном расстоянии от берега. Пушечный выстрел, раздавшийся с галеры, напугал солдат, и они съежились, ожидая разрыва снаряда. Но этого не произошло: то был всего лишь прощальный орудийный залп, выпущенный Жоаном.
133
Жоан и Анна из рубки галеры созерцали, как над испанским горизонтом садилось солнце. Провожая уходящий день, сквозь розовые, голубые и белые облака пробивались золотистые лучи. И вскоре, когда светило скрылось за дальней горной грядой, закат окрасился в красный цвет.
– Огонь, – прошептал Жоан, не обращая внимания на красоту наступавших сумерек. – Или, может быть, кровь.
Краткое купание в море смыло с них запах гнилой лужи в Эль Каньет, а также запах от дыма костра. Генис дал им чистую одежду, и они словно заново родились на свет. Супруги с нежностью держались за руки, но временами Жоан изо всех сил сжимал руку Анны, как будто хотел удостовериться в том, что все это не сон. У них не хватало слов, чтобы описать, насколько счастливыми они себя чувствовали, и супруги просто молчали.
– В это время от нас уже осталась бы максимум горка пепла, – сказала Анна через некоторое время. – Пообещайте мне, что эту новую жизнь, подаренную нам Господом, мы проживем счастливо и сделаем счастливыми наших детей.
