— Хороший вопрос, право же! Хороший вопрос!
Он приветствовал Флори.
— Зная, что юные парижские красотки в этот день отправляются в лес за «маем», мы с друзьями подумали, что побродить в этот час по лесу будет приятнее, чем болтаться по улице Сен-Жак. Вот в чем весь секрет того, что мы оказались далеко от кабаре «Горы»!
Он рассмеялся так громко, что обеспокоенный Робер с ножом в руке приблизился к ним на несколько шагов.
— Мы просто пришли поискать в тени деревьев, где вы так мило расположились, сюжетов для поэм, которые могли бы украсить долгие зимние ночи!
Из группы не перестававших подтрунивать и отпускать вольные шутки студентов вышел Рютбёф. Он поклонился Флори и повернулся к Кларанс:
— В этой шляпке из цветов, мадемуазель, вы больше похожи на фею Мелюзину из рыцарских романов, чем на простую смертную!
— Берегитесь, как бы не на Цирцею!
Поэт покраснел, но Артюс громко пощелкал языком.
— Так же умна, как и симпатична! — вскричал он. — Ей-Богу, хорошо сказано! Если так пойдет и дальше, то, я думаю, вы вполне способны превратить нас в эпикурейцев, мои красавицы? Надо признаться, мы не замедлим на это согласиться!
— Скажи лучше, что даже просим их об этом!
Глаза юношей сверкали, тон поднимался.
— Ну, довольно. Нам нужно продолжать свое дело. До свидания, господа.
— Покинуть нас так быстро! Нас, оставивших своих блестящих учителей и доброе вино, чтобы полюбоваться вами на лоне природы! Какая неблагодарность! Об этом не может быть и речи. Мы будем вас сопровождать.
— Прекрасно, но в таком случае вам придется помочь нам нести все эти цветы.
Алиса, чья решительность не замедлила проявиться, протянула юноше охапку дрока.
— Не упускайте возможности стать полезным!
— Охотно бы это сделал, но вы, мадемуазель, не боитесь, что эти нежные цветы помнутся и погибнут?
Артюс Черный не переставал смеяться.
Флори пожала плечами:
— Если вы так неловки, нам нечего с вами делать. Робер сослужит нам службу лучше вас.
— Все зависит от вида услуг, осмелюсь заметить, благородная дама.
— Я вижу, здесь уже забывают о скромности!
Кларанс спокойно смотрела на великана. Такая твердость довольно юной еще девушки его удивила. Перестав паясничать, он внимательно посмотрел на нее.
— Хрупкая, но бесстрашная, — проговорил он. — Вы — как лезвие кинжала, мадемуазель!
— Если вы имеете в виду то, что я не легко ломаюсь, то вы правы, но, кроме того, я и не гнусь.
Выражение лица Артюса говорило о том, что он оценил ответ по достоинству.
— В самом деле? — сказал он с неприятной улыбкой. — Клянусь Богом, вот личность, достойная внимания. Не так ли, друзья? Если и подружки ее такие, то наши надежды блестяще погибли!
— Хватит терять время! — воскликнула Флори, встревоженная больше других, понимая, какой оборот принимает разговор. — У нас еще много дел. Дайте нам пройти.
— И не думайте об этом! Расстаться с вами, не добившись даже того, чтобы вас сопровождать! Идемте же — раз уж вам так хочется, мы поможем вам срезать ветки. А для этого предлагаю разойтись по лесу парами, в поисках самых цветущих деревьев.
— Смеетесь, милостивый государь! Мы ни под каким предлогом не отойдем ни на шаг друг от друга. И вы это хорошо понимаете. Не прикидывайтесь простаком.
— С чего бы это мне?
— Чтобы умаслить нас, но вы лишь потеряете время. Вы видите, мы не одни, с нами наш телохранитель — Робер сумеет нас защитить, если потребуется.
Брат Перрины приблизился к задирам, поводя борцовскими плечами, с крепко зажатым в руке садовым ножом, явно стараясь не упустить момент, когда придется вмешаться.
— Полегче, дорогая мадам, не сердитесь! В нашем предложении нет ничего дурного.
— Вот и докажите это, отправляйтесь туда, откуда пришли, господин Артюс, и не докучайте нам больше.
— В самом деле, Артюс, лучше будет попрощаться с этими дамами и ретироваться, — предложил Рютбёф, выпивший, как видно, меньше других, — нехорошо навязываться этим красоткам.
— К дьяволу твою галантность! Мы молоды, эти девушки такие хорошенькие, кругом цветет весна — чего еще надо?
— Хорошего урока, разумеется?
За деревьями прозвучал хорошо знакомый голос. Из лесу вышел мужчина.
— Господин Гийом! — облегченно воскликнула Флори, узнав молодого меховщика. — Слава Богу! Филипп с вами?
— Нет, я один. Выданное ее чистым лицом разочарование, сменившее радостное выражение, с которым она встретила Гийома, ранило его в самое сердце. Раздражение поведением студентов удвоилось.
— Я вижу, ваше присутствие не радует этих девушек, — проговорил он, обращаясь к вожаку. — Что вам нужно, чтобы уйти?
— Чтобы нам этого захотелось.
— Этому можно помочь.
— В самом деле?
— В самом деле.
Оба помолчали, оценивая один другого. Первым прервал молчание Артюс. Не спеша повернувшись, он вновь рассмеялся.
— Мы еще встретимся, — проговорил он, ни к кому не обращаясь. — Париж не так уж велик, чтобы в нем можно было надолго затеряться. До свидания, все! До скорого свидания!
Он картинно попрощался с Флори и с ее подругами и пошел от них, чему последовали и остальные, но, проходя мимо Кларанс, внезапно быстро наклонился, схватил руками белокурую головку, поцеловал ее прямо в рот так горячо и стремительно, что никто не успел ему помешать, и наконец быстро зашагал в сторону леса, где и затерялись раскаты его хохота.
— Какое животное! — воскликнула Флори.
— Оставь, перестань же, — пробормотала Кларанс, вытирая губы краем вуали. — Эта выходка ничего не значит.
Обращаясь к Гийому, она проговорила:
— Очень любезно с вашей стороны, месье, что вы пришли. Я уже спрашивала себя, помните ли вы о том, что я выбрала вас другом сердца.
— Видит Бог, я ничего не забыл, мадемуазель, но я был очень занят делами по устройству в Париже, и, как ни хотел, мне не удавалось освободиться.
— Вы обосновываетесь в Париже?
Флори удивлялась. Она ясно помнила доводы, выдвинутые молодым человеком против предложений Филиппа на паперти церкви Сен Северен всего неделю назад.
— Дело кончилось тем, что я принял такое решение, — признался Гийом. — Все побуждало меня к этому: собственное желание прежде всего, советы друзей, во-вторых, и даже деловые соображения. Один из моих должников оказался не в состоянии уплатить долг, и я вынужден снова заняться домом, который сдавал ему в аренду. Воспользуюсь этим, чтобы его отремонтировать и открыть в нем отличную лавку для продажи моих лучших мехов. Я уже подыскал двух компаньонов, они будут мне помогать в этом деле, которое я намерен со временем значительно расширить. Три дня назад я узнал, что монсеньор герцог анжуйский решил обосноваться в Провансе, и поэтому мой сбыт в Анжере уменьшится. Таким образом, Париж со всех точек зрения становится единственным центром моего дела и моих интересов.
