Ознакомительная версия.
— Мне известно от людей, заслуживающих доверия, что вы находитесь в дружеских отношениях с моей кузиной, — начала Мария.
Он снова сел: слова королевы застали его врасплох.
— С королевой Елизаветой?
«Чему тут удивляться? — выругал он себя. — У Марии очень талантливые министры, которые служат ей много лет».
— Да.
— Мать моей жены состоит в дальнем родстве с ее величеством, — сказал он.
— Родственные связи — хорошая вещь, верно? — спросила королева. — Нас учат чтить наших отцов и матерей. Поэтому странно, что в делах политики и королевской власти можно причинить так много зла тем, кого любишь. Но сейчас речь идет не об этом. Мы играем в очень сложную игру — я и Елизавета. Я никогда не встречалась с моей кузиной и знаю ее только по письмам и по чужим рассказам. Сейчас мы заняты серьезными вопросами. Я не утвердила договор между нашими странами, потому что она тоже не подписала свое завещание.
Об этом Рован уже знал.
— Я полагаю, — осторожно заметил он, — что Елизавета считает себя еще молодой и не хочет думать о том, что будет после ее смерти.
Мария покачала головой и заявила:
— Она должна согласиться, что я — прирожденная наследница ее короны.
Рован молчал. Он был уверен, что Марии понятно, почему Елизавета колеблется. Англия теперь твердо придерживалась протестантской веры. Если английская королева признает своей наследницей католичку, это может привести к церковному расколу в ее стране. Рован знал, что правившим Англией протестантам была не по душе королева Шотландии, как сторонница католической веры. Хотя, если иметь в виду только порядок родства, требование Марии, вероятно, было справедливым. Но существовали и другие внуки и внучки Генриха VIII, и среди них — Кэтрин, сестра несчастной леди Джейн Грей, которую прозвали «девятидневная королева». После того как умер единственный сын Генриха VIII Эдуард, протестантская партия возвела Джейн на трон. Но сторонники другой Марии, католички, дочери Катерины Арагонской, легко разгромили защитников Джейн. В конце концов «девятидневной королеве» отрубили голову на эшафоте — но не потому, что родные поспешили усадить ее на трон, а за то, что Джейн отказалась сменить веру, когда Мария этого потребовала. Та Мария приобрела себе так много сторонников именно благодаря тому, что имела законное право вступить на престол. И по ее приказу было казнено много видных протестантов, из-за чего она получила прозвище Мария Кровавая. Елизавета взошла на престол после смерти той Марии и положила конец преследованиям за веру, но в сердцах и умах англичан еще жила память о пролитой крови, и теперь они не хотели, чтобы ими правила католичка.
— Мы все знаем, почему Елизавета медлит, — сказал он.
— Вот в этом-то и дело. Вы знаете, лорд Рован, что я не намерена силой навязывать свои верования моему народу, который теперь следует по пути шотландской церкви. Если Елизавета будет знать это и верить в это так же, как верю я, не думаю, что она станет дальше затягивать переговоры. У вас с ней дружеские отношения. Вы можете попросить ее об аудиенции, чтобы пожелать ей доброго здоровья, а во время встречи с ней можете рассказать ей то, что узнали обо мне.
— Рован, вас посылают в Лондон, — прямо заявил Джеймс.
Рован взглянул на брата королевы. Этот человек являлся для него загадкой. Он был регентом Шотландии до приезда Марии и знал о шотландском народе очень много. Он разбирался в законах и потому попросил сестру вернуться и уступил ей корону. И все же иногда он, наверное, думал о том, что положение Шотландии могло быть гораздо лучше, если бы он был единственным законным ребенком своего отца.
— Разумеется, я охотно исполню любое ваше поручение. — Сказав это, Рован помедлил, но затем хрипло добавил: — Хотя я собирался съездить в свои поместья. Там есть работа, за выполнением которой мне бы следовало проследить самому.
Мария коснулась ладонью его руки. Рован увидел в ее глазах глубокое сочувствие и понял, что в одном сторонники королевы поистине правы: у нее золотое сердце. Она добра и очень заботлива к тем, кто ее окружает.
— Разумеется, я позволяю вам поехать домой и оставаться там столько времени, сколько будет нужно. Но после этого вы должны отправиться на запад, сопровождая леди Гвинет, а затем в Лондон.
— Сопровождая леди Гвинет? — переспросил он.
— Я получила письмо от Энгуса Маклауда: это брат ее отца, он управляет ее землями. Он очень просит, чтобы она приехала ненадолго погостить. Вы окажете мне огромную услугу, если будете ее сопровождающим и отвезете на остров Айлингтон перед тем, как поедете дальше, в Англию.
Эта просьба встревожила Рована своей неожиданностью и смутила его — почему, он не мог понять.
— В этом случае важна быстрота. Может быть, мне лучше отправиться в мои поместья, а потом в Англию одному, даже без моих слуг, — предложил он.
Мария немного нахмурилась:
— Нет, лорд Рован, я предпочитаю, чтобы леди Гвинет проделала весь путь вместе с вами, то есть сопровождала вас к английскому двору после того, как побывает у себя дома. Я назначаю вас ее хранителем, и пусть будет известно, что я искренне желаю, чтобы она, одна из самых дорогих мне дам, узнала больше о положении дел в Англии и смогла затем быть моей наставницей и научить меня понимать моих ближайших соседей ради сохранения мира между нашими странами.
Ловушка захлопнулась: Рован мало что мог бы сказать или сделать. Не мог же он сказать королеве, что та, которую она просит его сопровождать, стала для него слишком сильным соблазном?
Нет. От него ожидают, что он будет надежным хранителем своей спутницы независимо от того, что он думает и чего желает.
— Рован, Мария попросила у меня совета в этом деле, — сообщил ему Джеймс, — Я думаю, ваш дружеский визит в Англию будет иметь большое значение, а если вы привезете с собой леди Гвинет, это облегчит дело. Она состоит в свите Марии, но сама осталась протестанткой. Она горячо любит Марию, но по крови и по манерам остается гораздо больше шотландкой, чем француженкой. Неофициально она будет посланницей королевы.
— Леди Гвинет знает об этом? — спросил Рован.
— Пока нет, — ответила Мария. — Но она прекрасно поймет, чего я хочу от нее. Я здесь недавно, хотя королевский титул ношу уже давно, ибо в этот сан меня возвели всего через несколько дней после рождения. Мое желание принести моей стране только добро должно быть понято, и то, что я желаю мира, должно быть понято тоже. Вы, сэр, можете без обмана протянуть мне руку дружбы в самых важных неофициальных поручениях. То, что скажете вы и что скажут вам, не будет меня ни к чему обязывать. Если мои министры и послы сгоряча делают поспешные глупые заявления, я не считаю своим долгом выполнять то, что они обещали. Вы отвезете Елизавете несколько подарков от меня лично. И я знаю, Гвинет очарует ее. Я еще не встречала ни среди знатных, ни среди простолюдинов никого, кто не нашел бы ее очаровательной и умной. Ее обаяние сослужит мне хорошую службу.
Ознакомительная версия.
