— Да. — Мередит забавно сморщила носик. — К сожалению, его планы спасения отличались от моих собственных. Как только мы тронулись в путь, он сразу же объявил, что мы направляемся в Гретна-Грин и там поженимся. Разумеется, меня охватил неописуемый ужас. Я понятия не имела, что он намерен на мне жениться.
— На что же ты рассчитывала, когда просила его о помощи?
— Сама не знаю. Я хотела убежать, а для такого приключения Габриэль подходил как нельзя лучше. Казалось, только он один может справиться с такой задачей.
— Вот как, — отозвалась Феба. «Судя по всему, он очень изменился с тех пор, — мрачно подумала она, — он даже не смог справиться с разбойником в Сассексе». Хотя она должна была признать, это приключение по-прежнему волновало ее.
— Я быстро поняла, что спасаться с Габриэлем от Троубриджа все равно что броситься из огня да в полымя, — продолжала Мередит.
— И ты не жалеешь, что вернулась? — тихо спросила Феба.
Мередит довольным взглядом обвела свою изысканно обставленную гостиную.
— Я каждый день благодарю Бога за то, что он спас меня от Уальда. Пожалуй, папа с Энтони были несправедливы, утверждая, что он просто хотел завладеть моим состоянием, но, без сомнения, моя жизнь с ним была бы ужасна, просто ужасна!
— Почему? — спросила Феба, не в силах прекратить разговор, занимавший ее больше, чем хотелось. Мередит глянула на нее в кротком изумлении.
— Сама не знаю, откровенно говоря. Вероятно, потому, что он напугал меня. Он вел себя не по-джентльменски. Он внушал мне ужас, когда мы неслись с ним на север. Уже через несколько миль пути я испытывала к нему полное отвращение и заливалась горькими слезами.
— Понятно.
Фебе ярко припомнился тот краткий миг, когда Габриэль сжимал ее в своих объятиях. Она, конечно, была страшно рассержена, но ничего отвратительного в этом не находила. Более того, его поцелуй был одним из самых волнующих моментов в ее жизни. Вернувшись домой, Феба до утра пролежала с открытыми глазами, вспоминая это дерзкое чувственное прикосновение. Да что там — воспоминание преследовало ее до сих пор.
— Как ты думаешь, теперь, когда он возвратился в Англию и унаследовал титул, он появится в обществе? — тихо спросила Феба.
— Боже сохрани! — Мередит содрогнулась. — Все эти восемь лет я боялась, что когда-нибудь он возвратится. Я готова плакать при одной мысли об этом.
— Но почему? Ты давно замужем.
Мередит взглянула ей прямо в лицо:
— Троубридж ничего не знает о том, что произошло, точнее, могло произойти восемь лет назад. И он не должен узнать об этом.
— Все ясно, — перебила ее Феба. — Никто ничего не знает, кроме членов нашей семьи. Папа все уладил. Почему же ты боишься встречи с Уальдом?
— Уальд вполне способен припомнить события той ночи — хотя бы ради того, чтобы унизить нас, — прошептала Мередит. — Сегодня он, имея титул, может пустить слух… И этот слух подхватит весь свет.
— Я понимаю тебя, — пробормотала Феба.
Мередит права: будучи графом, даже без состояния, Габриэль займет достойное место в обществе. И стоит ему намекнуть на события в прошлом маркизы Троубридж, как тут же найдутся заинтересованные слушатели.
— Троубридж придет в замешательство, узнав о том, что я пыталась совершить восемь лет назад, — с достоинством произнесла Мередит. — Он, несомненно, огорчится, ведь я была готова предпочесть бегство браку с ним. Папа тоже будет разгневан скандалом, а Энтони бросится подставлять себя под пулю на дуэли.
— Я уверена, что все обстоит не так уж плохо, — отозвалась Феба. — Конечно же, Уальд не скажет ни слова. Он, в конце концов, джентльмен. — Тут она прикусила язык, отчетливо понимая, что у нее нет никаких оснований утверждать это. Она сама могла убедиться, как изменился Габриэль за прошедшие восемь лет. В ту ночь, в глуши Сассекса, ей пришлось пережить крушение всех иллюзий.
— Хотя Уальд и не джентльмен, будем надеяться на лучшее. — Мередит аккуратно сложила рукоделие. — Признаться, я сомневаюсь, что он осмелится показаться в свете. Он всегда предпочитал держаться в стороне, да и денег у него нет.
— А если его финансовые дела изменились к лучшему?
Феба призадумалась. Она прекрасно понимала, что гонорара, полученного за «Искателя приключений», не хватит, чтобы вести бурную светскую жизнь. Но ведь граф столько лет обитал в Южных морях. К тому же Габриэль производил впечатление предприимчивого человека, способного добиться успеха.
— Всем известно, что титул не принес ему состояния, — твердо заметила Мередит. — Нет, я почти уверена, что мы в безопасности.
Феба вспомнила, как выглядел Габриэль в тот миг, когда после поцелуя нехотя разжал объятия. Безопасность — совсем не то слово, которое приходит ей на ум при упоминании о Габриэле.
В глубине души она боялась, что этот человек сдержит свое обещание и разыщет ее, вернет похищенную книгу, после чего примется за поиски Нила. И в то же время она боялась, что этого не случится.
Мередит пристально посмотрела на нее:
— Ты сегодня очень странная, Феба. Наверное, все еще думаешь, как ответить на предложение Килбурна?
— Ответ давно готов. Если он, конечно, все-таки сделает мне предложение.
Мередит только вздохнула:
— Ты ведь не рассчитываешь, что после стольких лет Нил Бакстер чудесным образом возвратится в Англию с огромным состоянием и припадет к твоим ногам?
— Прошло уже больше года, как Нил погиб.
— Но ты, судя по всему, не смирилась с этим?
— К сожалению, смирилась. Но его смерть до конца жизни будет пятном на моей совести, — прошептала Феба. Глаза Мередит расширились в испуге.
— И как у тебя язык поворачивается такое говорить? Ты не виновна в его смерти.
— Вряд ли надо объяснять, Мередит, что он отправился в Южные моря из-за меня. Если б Нил не отправился за удачей, то был бы жив!
— Боже мой, — прошептала Мередит, — я так надеялась, что ты избавилась от этого нелепого чувства вины. Нил сам выбрал свою судьбу, поэтому тебе не в чем упрекать себя.
Феба печально улыбнулась:
— Легче сказать, чем сделать, Мередит. Наверное, вся беда в том, что я смотрела на Нила как на друга, у меня и в мыслях не было выходить за него замуж. Он так и не понял, что мне была нужна только его дружба.
— Да, он называл себя твоим рыцарем, верным Ланселотом, и клялся служить тебе всю жизнь, — с явным неодобрением проговорила Мередит. — Он был просто неотразим, тут не поспоришь, но, кроме внешности, я ничего в нем не находила.
— Нил танцевал со мной.
Мередит изумленно уставилась на сестру:
— Танцевал с тобой? Ну так что ж?
Феба печально улыбнулась:
— Ты же знаешь, меня никто никогда не приглашает на танец. Мужчины боятся попасть в неловкое положение из-за моей больной ноги.
