Как ей хотелось сказать сейчас об этом генералу, оставить его ни с чем и отправить обратно в горы, с которых он спустился, движимый своими грязными, честолюбивыми помыслами!
Неелова были бесполезны.
Илена выпила шампанское, и к ней снова вернулась бодрость.
Она чувствовала на себе пристальный взгляд генерала, но не подняла глаз.
Если он увидит в них ненависть, то будет неусыпно следить за ней или приставит стража.
Опустив на столик пустой бокал, генерал протянул ей руку.
— Пойдем, — сказал он. — Нас ждут, чтобы начать церемонию.
Он шагнул, вперед и поднял занавеску.
Снаружи все изменилось с тех пор, как Илена выходила последний раз.
Над долиной сгущались сумерки, и ночь быстро вступала в свои права — обычное явление для этой части света.
Высоко в небе зажигались звезды, и луна медленно ползла по небосклону.
Как только она доберется до середины неба, прекрасная Бела и остальные горы в округе окунутся в море нежного серебристого света.
Но сейчас все внимание княжны сосредоточилось на толпе, собравшейся в круг.
Ее поразило, что не только мужчины следовали за генералом, — сюда стеклось несметное количество женщин и даже детей.
В честь такого праздника все-были чисто вымыты, опрятно и нарядно одеты.
На темноволосых женских головках красовались венки из полевых цветов и лент.
Многие разбойницы были в национальной одежде.
В центре круга находился импровизированный алтарь, застланный золотой тканью; на нем возвышался крест, горели свечи.
Рядом стоял священник, с длинной редкой бородой, в православном облачении.
На ковре перед алтарем покоились два низких бархатных стула.
К удивлению княжны, толпа замерла в благоговейном молчании, и стало ясно, что для собравшихся вокруг людей эта церемония была такой же священной, как и ритуал, происходящий под сводами церковного храма.
В эту минуту отчаяние и гнев Илены померкли перед столь необычной, прекрасной, милой декорацией, среди которой ей предстояло выйти замуж.
Величественные горы, темная долина, яркие звезды над головой и нежное мерцание свечей на алтаре пробуждали в душе непонятные чувства.
Кто-то, возможно, ребенок, протянул Илене букет свежих альпийских цветов, столь дивно гармонировавших с белоснежным платьем.
Она машинально сжала руку Владиласа, и он ответил ей таким же пожатием, словно утверждая, что теперь она принадлежит только ему.
Молодые медленно прошли сквозь толпу в центр круга, где их ждал священник.
Служба началась.
Она не намного отличалась от тех, которые Илена обычно посещала в соборе рядом с дворцом, и для нее происходящее не было таким уж откровением.
Священник прочитал длинную молитву, во время которой два разбойника держали золотые короны над их головами.
Наконец, генерал надел ей на палец кольцо.
Девушка удивилась, каким образом он сумел угадать размер ее пальца: колечко оказалось точно впору.
Она услышала, как он говорил по-гречески о том, что теперь они связаны до самой смерти, и с усмешкой подумала, что вряд ли ему это удастся осуществить.
Затем молодые опустились на колени перед священником, и он благословил их брак.
Когда они встали с коленей, все остальные поднялись вслед за ними.
И неожиданно в тишину долины ворвался стройный хор голосов.
Люди вокруг с воодушевлением пели национальный гимн Зокалы.
Мелодия возносилась к небу, и казалось, ей вторят вершины гор.
Все собравшиеся от начала до конца знали и, несомненно, очень любили эту песню.
Илена невольно подумала, не генерал ли обучил их.
Да, он весьма ответственно и скрупулезно готовился к правлению ее страной.
Илена почувствовала, что ненавидит его еще больше.
Когда пение закончилось, генерал взял ее руку и поднес к своим губам.
Девушка вознамерилась оцарапать его, но он сжал ее ладонь так сильно, что она не смогла даже пошевелить пальцами.
Ощутив его настойчивые губы на своей нежной коже, Илена гневно взглянула на него.
А для толпы, окружившей молодоженов, этот поцелуй послужил сигналом.
Со всех сторон стали раздаваться поздравления, они эхом перекатывались по долине.
Генерал отнял губы от ее руки, поклонился священнику, а потом, не отпуская княжну от себя, повел к палатке.
Дети бежали впереди, осыпая дорогу лепестками, и лишь когда молодожены вошли внутрь палатки и за ними опустилась занавеска, поздравления стихли.
Илена резко выдернула руку.
Ей хотелось сказать что-нибудь грубое и унизительное, но церемония, в которой она только что участвовала, была слишком необычной и впечатляющей.
Генерал подошел к столу, где стояла открытая бутылка шампанского.
Наполнил бокалы, протянул один княжне и, усмехнувшись, сказал;
— Позвольте поздравить вас! Вы с честью прошли через это!
Илена ничего не ответила.
Она молча сделала небольшой глоток, надеясь, что шампанское поможет вернуть ей силы.
Генерал тоже отпил из своего бокала.
— Теперь нам придется подождать, — молвил он, — пока подготовят банкет. Ты, наверное, так проголодалась, что не станешь отказываться от участия в нем.
— Честно говоря, с нетерпением жду этого.
Владилас улыбнулся.
— Прости, я забыл, что ты привыкла есть три раза в день. Непрестанные походы приучили меня и моих людей питаться дважды — на рассвете и на закате, теперь это вошло в привычку.
Илена сочла эту идею довольно разумной, но не собиралась признаваться в этом генералу. Она просто изрекла:
— Надеюсь, ты понимаешь, что во дворце уже начали беспокоиться за меня.
— Я предусмотрел это, потому и отправил твоего спутника, Олава, обратно. Он сообщит охране, что с тобой все в порядке и. ты вернешься завтра. Кроме этого, он должен передать мои поручения относительно того, как следует встретить нас утром.
— И ты полагаешь, они поймут, чего ты хочешь от них? — с сарказмом произнесла Илена.
— Я же говорю, что подумал обо всем, — посмотрел на нее генерал. — К тому же письменные инструкции будут посланы премьер-министру, а он, как мне кажется, сообразительный человек и поймет что к чему.
— Ты посылаешь инструкции моему премьер-министру? — яростно сверкнула глазами Илена. — Да как ты смеешь поступать так без моего разрешения?
— В моей просьбе к нему нет ничего предосудительного, — спокойно возразил генерал. — Я лишь хочу собрать народ на городской площади, чтобы мы смогли сообщить о нашей свадьбе.
