мелочи. Она понимает, что время изменит вас обоих, что вы оба состаритесь, что ты можешь быть снова ранен, обезображен шрамом, но я поручусь бессмертием своей души за ее любовь. С тех пор, как ты исчез, она страдает...
— Вы только что сказали, что я солдат.
— Ты лейтенант полка легкой кавалерии Его Величества короля Людовика XIII, который пока еще малое дитя. Твой полковник, граф де Сент-Фуа, замечательный полководец, который однажды станет маршалом Франции, как и его дедушка.
— А не как вы?
И, хотя барону Губерту было не до смеха, он, не удержавшись, рассмеялся.
— Я огорчу тебя, но отвечу прямо: нет! У меня никогда не было военной жилки. Конечно, я воевал вместе с покойным королем Генрихом IV — да благословит его бог! — когда он бился, чтобы отвоевать свое королевство, и получил в боях несколько царапин, но как только воцарился мир, я вернулся в наше прекрасное имение Курси и стал растить розы. Между прочим, чтобы ничего от тебя не скрывать, с помощью твоей жены.
— Расскажите мне о ней. Ее зовут...
—Лоренца, но ты называл ее Лори. Она родилась во Флоренции, городе, который...
— Я знаю, где находится Флоренция.
— Знаешь? Но тогда...
— Да, память исчезла не до конца. Я по-прежнему верю в Бога и не забыл молитв, с которыми мы к Нему обращаемся. Я не разучился читать, писать, считать, владеть шпагой, ездить на лошади.
— Я вижу это!
— Но я забыл самого себя. Кто я такой? Я не помню своего детства, семьи, кого я любил, кого не любил...
— Неужели ты забыл свою тетю Клариссу...
— У меня есть тетя Кларисса?
— Она почувствует себя очень несчастной, если ты ее не узнаешь. После смерти твоей матери она заботилась о тебе. Лишившись очень давно мужа, она живет в Курси, где все ее любят... Начиная с меня и твоей молодой жены. Язычок у твоей тети может быть и злым, но сердце у нее доброе, а чувство юмора у нее просто чудесное. Мы частенько от души с ней смеемся.
— Я вижу, что мне несказанно повезло... пареньку, который считал себя простым крестьянином по имени Колен.
— О Колене забудь. Думаю, на сегодня достаточно разговоров. Тебе нужен отдых. Мне тоже. К тому же мне кое-что пришло в голову, и я должен это обдумать. Спокойной ночи, Тома!
— Спокойной ночи... отец! И еще раз спасибо!
— Тебе не за что меня благодарить! Разве ты не единственный мой сын?
Несмотря на усталость, барон Губерт еще очень долго не мог заснуть. После того, как он понял, что мозг его сына сохранил некоторые познания, у него затеплилась надежда. Кто знает, может быть, не все потеряно? Может быть, мрак, окутавший какие-то участки его мозга, со временем рассеется? Понять это может только настоящий, талантливый врач. Но где такого найти? Мало того, что хороший врач — вообще большая редкость, но и среди тех, кто слывут такими, немало шарлатанов. И все-таки одного он знает. Флорентиец Валериано Кампо, который спас жизнь Лоренце и о котором говорят, будто теперь им завладела Галигаи. А что, если Кампо именно тот доктор, который им нужен? В таком случае имеет смысл, прежде чем ехать в Курси, сделать остановку на улице Моконсей. И если понадобится, надолго.
К тому же барон хотел хоть немного смягчить удар, неизбежно грозящий «его женщинам». Он бы воспользовался этим временем, чтобы все подробно описать Тома, научить его всему, что он должен знать: как ему обращаться со своими родственницами, какие у них характеры, привычки, занятия...
Подумав о занятиях, барон позволил себе пошутить сам с собой: если Тома не забыл своих военных и гражданских занятий, можно надеяться, что он не забыл, как занимаются любовью. И кто знает? А вдруг он обретет себя в объятиях Лоренцы? Ее любовь, ее женственная прелесть разбудили бы и мертвого. Она пробудит в нем желание, в этом нет сомнений. Лично он... Довольно! Не ему, старику, давать волю бестолковому воображению. Стало быть, первоочередное дело: доктор-флорентиец, который обследует Тома. А дальше будет видно!
На этом барон Губерт прервал свои раздумья, задул свечу и наконец заснул.
Когда они добрались до Сен-Кантена, барон вновь пересел в карету к крайней растерянности своего сына.
— Неужели я в самом деле должен оставить свою лошадь и забраться внутрь кареты? — осведомился Тома с таким отчаянием, что барон не мог не рассмеяться.
— Должен тебе сказать, что ты никогда не любил карет!
— Правда?
— Еще какая! Ты всегда твердил, что только женщины и тяжелобольные могут путешествовать среди подушек, к тому же бархатных, на которых трясет в три раза больше, а едешь в три раза медленнее, чем на лошади. И я тебя понимаю...
— Ну, еще бы, — с удовлетворением ответил молодой человек
— Понимаю, но должен сказать, что мы с тобой будем проезжать Париж, где я хочу посоветоваться с доктором. Разумеется, самым лучшим. В Париже тебя хорошо знают, и я не хочу, чтобы стало известно, что ты вернулся, лучше ты будешь...
— Отсутствовать? Это слово вы подыскивали?
— Да. Скажу тебе сразу еще одно: с тех пор, как ты женился, над тобой нависла угроза. Ты к этой угрозе относился спокойно, но она мучает Лоренцу. История эта долгая, и потом я тебе ее расскажу. Расскажу до того, как ты увидишься с нашими дамами. Оставить тебя в неведении на этот счет — значит подвергнуть настоящей катастрофе.
— Неужели это так опасно?
— Суди сам. Коротко говоря: до того, как жениться на Лоренце, ты дважды спас ей жизнь: в первый раз вытащил из воды... Второй раз спас от меча палача. И если я добавлю, что эта драма связана еще и со смертью короля Генриха...
— Король был убит?
Губерт де Курси молча посмотрел на своего наследника, потом положил ему на плечо руку.
— Мне придется заново познакомить тебя с историей Франции, а заодно и с историей нашего семейства. Ради этого, я думаю, ты решишься потрястись в карете с десяток лье. Когда мы вернемся к себе в Курси, ты будешь скакать на лошади сколько захочешь.
— Хорошо.
И, больше не возражая, Тома уселся в карету.
***
Между тем в Курси Кларисса не знала, какому святому ей молиться и чем отвлечь несчастную Лоренцу. Бедняжка никак не могла понять, почему
