— Вздор! — Леа вскочила на ноги и уперлась кулаками в бока. Глаза ее сверкали огнем. — Для меня «Ривервинд» значит больше, чем жизнь. Я обожаю скакать на лошади по плантации и смотреть, как перемалывают тростник… Я не хуже любого мужчины знаю, как надо работать, и прекрасно могу справиться сама!
Рэйчел схватила сестру за запястье и силой усадила обратно на кровать.
— Тише, пока ты не накликала на нашу голову Нелли! Считай, что я вслух учила «Сорок правил для идеальной дамы». Ио разве нельзя хотя бы попробовать вести себя как принято? Ведь ты ни единого дня за всю свою жизнь не придерживалась правил поведения в обществе.
— И впрямь, не придерживалась, — улыбнулась Леа. — Наверное, это противоречит моим личным правилам.
— Дядя Эдвард всегда потакал твоим прихотям, и мне кажется, что он и поныне не изменился. Но все-таки ты должна дать Тревору шанс. Я уверена, он сумеет доказать, что все твои страхи необоснованны. Он человек необычный, и не только я одна так думаю. Вот и Хипи хвасталась в людской…
— О Боже, так она и тебе сказала? Ах окаянная! Ведь обещала молчать.
Рэйчел взяла с подноса последнее пирожное и откусила от него кусочек — как раз такой, какой полагается откусывать приличной девушке.
— Я умею не замечать чепухи в ее речах и выносить для себя только полезное и важное. Хотя, конечно, ее так и распирает от желания поведать всем и каждому интимные детали.
— Завтра утром первым делом я ее проучу за это. Поднявшись с кровати, Рэйчел внимательно поглядела на сестру:
— Только обещай мне, что не станешь делать жизнь Тревора тяжелее, чем она есть. Он достойный человек, и я верю, что у него самые добрые намерения.
Леа что-то сдавленно прорычала. Похоже, ее сестренка слишком увлечена этим Тревором Прескоттом. До сих пор Рэйчел ни разу не демонстрировала интереса к противоположному полу, но, видно, красота — это то, против чего не устоит ни одна девушка. И судя по ласковому выражению глаз майора, когда он обращается к Рэйчел, ее чувства не остались безответными. Уж в ее-то сторону он ни разу не посмотрел хотя бы с тенью вот такой же нежности, подумала Леа.
— Леа?
Встрепенувшись от раздумий, она успокоила сестру:
— Конечно, я обещаю тебе. Однако не стану облегчать ему жизнь. Любой мужчина, который вздумает претендовать на мое место в «Ривервинд», обязан доказать на деле, что он может вести дела так же, как я сама, или даже лучше меня!
Тихо усмехнувшись, Рэйчел направилась к выходу.
— Я подозреваю, что у майора слишком много мужской гордости, чтобы позволить кому-то себя обставить. Так что будь поосторожнее, Леа. Должно быть, у него есть дар командовать и распоряжаться, иначе, согласись, ему не удалось бы с успехом служить в армии.
Леа мрачно нахмурилась, раздумывая над постепенно вырисовывающимся перед нею будущим. Слова сестры отнюдь не вселяли оптимизма, и, как ни старалась, она не могла забыть ни ее предупреждений, ни той угрозы, которую являло собой само присутствие Прескотта.
Рассвет едва занимался.
Тревор плохо спал ночью, снедаемый мыслями о том, зачем ему понадобилось согласиться с отцом и предложить свои услуги в качестве управляющего плантацией. Но больше всего он проклинал больную ногу, которая грозила превратить верховую езду — некогда одно из любимейших его удовольствий — в истинную пытку. Однако, опрометчиво прихвастнув вчера вечером, он обязан теперь целый день провести в седле — не хотелось оказаться в дураках перед Леа Стэнтон.
Прескотт не стал завтракать и вместо этого пил кофе, когда на пороге столовой появился Джордж Энтони. Тревор медленно поднялся. Великан ожидал его с бесстрастным выражением. Хромая, майор направился к выходу и снова поразился могучей фигуре раба. Нос у Джорджа Энтони был плоский, а черты лица резкие и запоминающиеся. Со своей широченной грудью и толстыми, как могучие ветви дуба, руками, ок казался не просто величественным, но даже несколько надменным. Ему, должно быть, отводилась роль телохранителя племянницы Стэнтона. Припоминая ласковое обращение хозяйки с этим рабом, Тревор вполне понимал истоки его преданности, как понимал и то, что Джордж Энтони вовсе не готов распространять свое уважение и симпатии на каждого встречного.
Раб молча повел Прескотта к парадному крыльцу. Тревор удивился, отчего они идут не на задний двор, где расползались конюшни, и тут он увидел Леа, стоявшую возле своей лошади Прескотт обдумывал, как он станет благодарить хозяйку за внимание к его проблемам, в то время как само это внимание его бесило, а проницательный взор Джорджа Энтони лишь подогревал досаду на собственную немощь. Он бы, наверное, отдал душу, чтобы снова стать здоровым и сильным.
— Доброе утро, — приветствовала майора Леа с энергичностью, к которой он уже начал понемногу привыкать Она кивнула рабу, и тот проворно подвел к Тревору чудесного вороного жеребца. — Поскольку вы опытный наездник, я велела оседлать для вас лошадь дядюшки Эдварда. Последнее время Самсона редко балуют прогулками, к тому же, мне кажется, он для вас прекрасно подойдет.
Тревор не почувствовал в ее голосе или поведении скрытой насмешки. Все же выбранный для него резвый жеребец привел его в некоторое замешательство. Одно из двух: либо она хотела ему польстить, либо ждала, что с майора вмиг слетит вся удаль, как только он плюхнется в пыль. Глядя в ее непроницаемое лицо, Тревор ответил:
— Благодарю вас, мисс Стэнтон. Я-то боялся, что мне дадут какую-нибудь жалкую клячу или даже ослика.
Тень улыбки показалась на ее губах:
— Считайте это данью вашему прославленному мужеству, сэр. Так вы готовы ехать:
— Не совсем, — увильнул он от необходимости немедленно взобраться на огромное животное и бросил ка него осторожный взгляд.
После первого шага к лошади боль сразу же дала знать о себе, словно предупредив о том, что его доброму имени может быть нанесен немедленный и непоправимый урон — слабая левая нога едва ли выдержит полный вес его тела, пока он будет подниматься в седло. Тревор вновь мысленно обругал судьбу, сделавшую из него получеловека. Ведь если бы не трижды проклятая рана, уж он-то мигом взмыл бы на коня и поразил эту девчонку своей знаменитой горделивой посадкой.
— Если вы не возражаете, я, как обычно, потрачу несколько минут, чтобы приучить к себе незнакомую лошадь, прежде чем взгромоздиться на нее.
Леа вставила носок сапога в стремя, вытянулась в полный рост и взялась за луку седла.
— Что ж, несколько минут можно и подождать, майор Прескотт.
— Тревор, — поправил он, искоса глядя на девушку.
