строго выдал Макаров.
— Вы можете сказать прямо?
— Я знаю лишь, что подозрение есть на участие в заговоре.
— В каком?
— Тоже не знаю, — с усмешкой развёл руками Макаров. — Потому и попросил Николая проследить, чтобы помочь. Я не враг, как Вы ещё не поняли?
— В наш век такое проверяется лишь временем, — с нескрываемым недовольством смотрел Алексей в глаза.
— Давайте вернёмся в зал, — предложил Макаров…
* — из сборника Н. А. Львова «Избранные сочинения»
Макаров и Алексей не говорили больше ни слова, пока не подошли к Софье. Она находилась в компании Долгоруких и Ростопчина. Последний увлекательно говорил о Москве и сразу взглянул на Алексея, закончив рассказ:
— Я очень хорошо видел, что Москва подаёт пример всей России, и старался всеми силами приобрести и доверие, и любовь её жителей. Ей подобало служить регулятором, маяком, источником электрического тока. Дабы лучше обеспечить общественное спокойствие, я твёрдой рукой взялся за исполнение правил относительно гостиниц, трактиров и ресторанов, где люди праздные, развратные и множество лиц тёмного свойства проводили целые ночи за игрой, попойками, надувательствами, погрязали в разврате и пропадали окончательно.
— У Вас прекрасные планы, Фёдор Васильевич, — похвалил Макаров.
— Ещё бы нашлись люди, которые придерживались бы той же идеи, которые бы выполняли добросовестно порученные им дела, — снова взглянул Ростопчин на Алексея.
Только тот гордо смотрел в ответ, стоя подле супруги и по виду своему не собирался отвечать. Софья опустила взгляд, усердно пытаясь скрыть тревогу, которую заметил каждый, и страх в ней, что будущее не сулит ничего хорошего, — рос…
— Таких людей очень много, дорогой Фёдор Васильевич, — улыбнулась княгиня Долгорукова.
— Вы являетесь одним из образцов, Екатерина Александровна, — с поклоном похвалил Ростопчин. — По праву заслужили орден, который выдали Вам, пусть и после смерти императрицы Екатерины Алексеевны.
Она погладила алые ленты медали «кавалерственной дамы», красующейся у её плеча, а в глазах блеснула грусть:
— Ношу с гордостью. Это честь для меня. Однако, сего ордена заслуживают и иные.
— Надобно, чтобы супруг отличился, — улыбнулся Ростопчин.
— Или чтоб те, кто ордена выдаёт, посчитали дела супруга за достойные сей награды, — добавил Макаров.
— Я представлю вам ещё одного достойного человека, — с гордостью заявила княгиня Долгорукова и сделала лёгкий знак рукой, позвав кого-то подойти.
Мужчина, выглядевший явно моложе своих лет, с милыми чертами лица и выразительными ласковыми глазами подошёл. Его чёрные кудри, аккуратно уложенные в хвост, лишь придавали молодости годам…
— Позвольте, представить, — улыбнулась княгиня и взглянула на Софью с теплом. — Это великий человек, наш друг, одарённый! Талантлив во многих сферах! Не только архитектор, но и создатель лучших печей, ботаник, геолог, поэт и драматург… Да сколько ещё талантов, я затрудняюсь все упомянуть! Жизни мало! — говорила она с восхищением. — Николай Александрович Львов!
— Верно Вы сказали, княгиня, — согласился тот. — Жизни мало… Я часто молю Бога, чтоб дал пожить ещё немного.
— Боже, — ахнула от покорившего волнения Софья. — О, как я растеряна, — улыбалась она, так же взглянув на скромно улыбающегося Львова с восторгом.
— Это честь, графиня, что Вы исполнили песню на мои стихи, — поклонился он и одарил её руку поцелуем, после чего обратился к Алексею. — Вы невероятно счастливы обладать таким божественным созданием.
— Без сомнения, — улыбнулся тот, переглянувшись с любовью с супругой.
— А как же словарь художников и художеств? Уже нашли? — поинтересовался Макаров, и Львов с промелькнувшей в глазах печалью пожал плечами:
— Видать, кому-то он показался значимым.
— А где же Ваша жена, Мария Алексеевна? — удивилась княгиня Долгорукова, и Львов указал взглядом в сторону весело беседующих в конце зала женщин.
Всё понимая, княгиня сразу успокоилась и заметила:
— Как удивителен порою мир! Здесь собрались лучшие, самые счастливые пары! Да, да, — кивала она. — Вот Вы, Фёдор Васильевич, — обратилась она к Ростопчину. — Счастливо женаты, уже и дети рождаются. И Вы, дорогой Николай Александрович Львов, добились всё же расположения родителей любимой, а Ваш тайный брак был принят.
— Как, впрочем, и ваш, — поклонился он хозяевам бала.
— Действительно, — поддержал довольный Макаров. — Столь красивой истории про двух братьев, влюблённых в сестёр Бутурлиных, я, лично, не слышал ещё! Тоже ведь тайно венчались и тоже ведь любовь победила.
— Это наша покровительница влюблённых, императрица Екатерина Алексеевна, — перекрестилась княгиня Долгорукова. — Светлая ей память… Без её поддержки не видать бы нам счастья, как и вам, — улыбнулась она снова тепло Алексею с Софьей. — Про Вашу историю тоже здесь слышали да переживали. Столь великолепен сей вечер, где собрались самые счастливые пары России!
— О, поверьте, их гораздо больше, чем мы думаем, — смущённо улыбнулась Софья.
— Просто в наш век чаще заведены браки не по любви, — сказал Ростопчин. — Да и в покровителях часто находится поддержка. Кому-то помогла императрица Екатерина, кто-то сам добился брака по любви и счастливых лет вместе. А кого-то защитили влиятельные друзья… Но верно, Екатерина Алексеевна всегда покровительствовала истинной любви…. парам, которые боролись за любовь.
— Не всем везёт с такими покровителями, но, как видно, собравшимся здесь, везёт, не так ли? — улыбнулась с намёком та, глядя на Макарова.
— Всегда к услугам любви, — поклонился он, поцеловав её руку. — Жалею лишь об одном, мне по ряду многих причин в сей клуб счастливчиков никак не попасть.
— Всякому своя дорога, — улыбнулся Львов. — И потом, не столь важно, кем является избранница, суждено ли с нею явиться в сете, а то, что любовь есть…
Слушая всё это, наблюдая за собеседниками, Алексей часто встречался с нежным взглядом любимой. И он, и Софья чувствовали себя среди окружения своими. Невероятное тепло добра и защиты ощущали они. Стало почему-то легче… Почему-то вера в то, что всё обойдётся и никак не будет хуже, укрепилась…
Ещё долго наблюдала Софья за сестрою со стороны во время бала. Та, занятая обществом молодого кавалера, даже будто не замечала ни её, ни Алексея. Её присутствие здесь, на балу Долгоруковых, когда сама же отказалась прибыть сюда вместе, виделось Софье странным. Переживая и подозревая неладное, она часто возвращала внимание к ней.
Алексей замечал всё, и, когда Александра покинула с кавалером зал, Софья вздрогнула. Она не знала, как выйти из круга беседы, в котором были. Алексей же поцеловал её ручку и поклонился, давая тем самым позволение удалиться.
Софья поспешила покинуть зал следом за сестрой. Надежда ещё увидеть, куда та скрылась, была слаба, но, когда вышла в коридор, смогла выследить и с успокоением замедлила шаг… Александра некоторое время находилась за закрытой дверью одного из кабинетов. То, что она
