Валерия Вербинина - Адъютанты удачи

Ознакомительная версия.

– Ничего, – сухо сказал Серж, – когда с ним Тимофей, далеко ему все равно не уйти.

– Тимофей? – переспросил Каверин.

– Кучер, – пояснил Новосильцев, – получил от нас указание не терять из виду вас и Матвея.

Алексей поморщился. Мол, узнаю родное отечество: шпионить за всеми, за кем только можно, и за самими шпионами в том числе.

– Как же так получилось, что ваш хваленый Тимофей уехал без нас? – спросила Новосильцева мадемуазель Полина.

– Не знаю, – ответил за Сержа барон. – Возможно, возникли какие-то особые обстоятельства, о которых мы не ведаем. Но вы не беспокойтесь за Тимофея. Он человек бывалый и сумеет постоять за себя… Спокойной ночи, господа. И вам того же, сударыня.

Барон поднялся с места и проследовал к выходу. А возле двери обернулся к агентам:

– Я бы попросил вас какое-то время не покидать территорию посольства, пока все не прояснится. Уверен, скоро мы узнаем, в чем тут дело.

– Но наши слуги… – начала Полина. – И вещи. Они все в особняке.

– Утром пошлете за вещами и за слугами. Все равно, насколько мне известно, – барон М. улыбнулся, – вам пришлось не по вкусу ваше жилище.

Полина нахохлилась. Месть с посещением магазинов, где она собиралась отплатить чиновникам за их обхождение, откладывалась.

– Так мы теперь что же, пленники? – не удержавшись, спросила она у Алексея, когда за послом и Сержем затворилась дверь.

– Похоже на то, – отозвался Каверин.

За недостатком свободных помещений агентам особой службы отвели комнаты на чердаке, под самой крышей. Офицер всю ночь ворочался с боку на бок. Что же до Полины, то барышня, наоборот, сразу же заснула сладким сном, и во сне ей виделись бесчисленные веера и зеркала, которые танцевали вокруг нее.

Следующий день, 7 июля, прошел без всяких происшествий. Алексей и Полина послали за слугами, а когда те явились, велели им собирать вещи и переезжать в посольство. Горничная объявила, что ни за что не управится за один день.

– А часы! А книжки ваши, барышня! А посуда! Нельзя, никак нельзя. Все же следует упаковать, завернуть как надо… Вон, Гришке дела мало – у его господина один сундучок, и только. А я не могу хозяйское добро бросать.

Полина вздохнула и отправилась к Каверину, посоветоваться насчет создавшегося положения.

– Разумеется, я скажу денщику, чтобы помог вашей горничной… – начал Алексей. Но тут в дверь влетел кипящий, аки чайник на вулкане, Серж Новосильцев, и буквально завопил:

– Послушайте, это неслыханно! Почему вы не сообщили нам, что секундантом на дуэли был писака и каторжник Видок?

Агент нумер один и агент нумер два переглянулись.

– А мы не знали, – объявила Полина, глядя на сотрудника посольства честнейшими незабудковыми глазами. И для усиления эффекта похлопала ресницами, как бабочка – крыльями.

– Мы и понятия не имели, – поддержал напарницу Алексей. – Если вы о моем секунданте, то мне он сказал, что его зовут Франсуа Перрен.

– А доктор Марке говорит, что мадемуазель узнала его, – ехидно ввернул жестокосердный Серж, похоже, совершенно к бабочкам равнодушный.

– Я? – изумилась Полина. – Помилуйте, сударь! Как же я могла его узнать, если никогда прежде не видела?

Серж заколебался. И в самом деле, как?

– Вот уж история… – проскрежетал Новосильцев. – Во всех салонах только и говорят, что о дуэли и о вашем ударе, сударь. Все убеждены, что вы по меньшей мере наемный убийца, prince du sang[9], раз сумели дать отпор графу де Шеврану.

Алексей вздохнул: так, понятно… Сначала охранник вора, теперь наемный убийца… Все одно к одному.

«А ему очень идет, когда он сердится, – подумала Полина. – Принц крови, надо же!»

– Месье Новосильцев, мне надо сделать кое-какие покупки, – объявила она. – Я должна приобрести очень-очень важные и нужные вещи!

– Сожалею, сударыня, – ответил Серж, кланяясь, – но впредь до особого разрешения барона вас запрещено выпускать из особняка.

И, мило улыбнувшись, сотрудник посольства удалился, довольный собой.

– Все-таки пленники, – констатировал Алексей.

– Но мы ничего не сделали! – возмутилась Полина. (Дуэль и попытка ограбления, само собой, в счет не шли.)

– Судя по всему, это и вменяют нам в вину.

От посольских слуг Алексей узнал, что о Матвее по-прежнему нет никаких известий, а преданный кучер Тимофей как в воду канул. Однако вскоре на окраине были обнаружены тела двух мужчин с огнестрельными ранениями. Один, убитый наповал, оказался Тимофеем, второй, который получил пулю в голову, но остался жив, – Матвеем.

– Он сможет что-нибудь рассказать? – тревожно спросила Полина. – Что с ними произошло?

– Матвей лежит в беспамятстве, – угрюмо ответил Алексей. – И ему очень повезет, если он сумеет выкарабкаться.

Барон М. навестил особых агентов и дал им понять, что дела их плохи. Кое-кто заметил карету Тимофея у особняка Эпине-Брокара, и полиция недалека от того, чтобы связать убийство авантюриста де Шеврана с таинственным нападением на двух русских. А тут еще и дуэль, так некстати привлекшая внимание парижского света!

– Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы замять это дело, – сказал посол. – Мы пустили слух, что вы были ранены на дуэли, и теперь вам придется уехать.

Признаться, на иной исход Алексей и не рассчитывал. Полина молчала, сжав губы, и вид ее не предвещал ничего хорошего.

– Боюсь, – признался посол, – больше я ничего не смогу для вас сделать.

Когда барон ушел, Полина внезапно залилась слезами.

– Полина Степановна! Что с вами?

– Портрет! – простонала Полина. – Портрет Лёвушки! Я только сегодня заметила… Маша и ваш слуга… перевезли все вещи… а портрет забыли. Я на стену его повесила…

Барышня топнула ножкой по ковру и зарыдала еще громче.

В офицерской среде все знают друг друга, и надо сказать, что Каверин, наслышанный о Лёвушке, считал друга детства мадемуазель Серовой редкостным болваном. Но Алексея тронуло волнение Полины, и он стал ее успокаивать: мол, отъезд ведь не прямо сейчас предстоит, за портретом можно послать Машу или Григория.

– Кухарка сказала Маше, что наших слуг тоже велено не выпускать, – пожаловалась Полина, вытирая слезы. – А кухарка знает все, что творится в посольстве.

– Тогда я сам схожу за портретом, – заявил Алексей.

– Вы? – изумилась Полина.

– Ну, нельзя же оставлять портрет вашего друга в том негостеприимном заброшенном доме, – серьезно ответил офицер. По правде говоря, его душу грела мысль, что он таким образом покажет нос чопорному барону и его клеврету.

– Вы думаете, вам разрешат покинуть посольство? – недоверчиво спросила барышня с незабудковыми глазами.

Ознакомительная версия.