— Да как вы смеете! Я люблю Петю! — вздрогнула княгиня.
— Андрей Платонович, оставьте нас немедленно! — воскликнул князь Петр. — Разве вы не видите, княгиня больна!
— Разумеется, больна, ибо не может ведь нормальная женщина в здравом рассудке, прожив столько лет с мужем, продолжать любить его.
— Что вы несете, любезнейший? — широко открыв глаза, спросила Долгорукая.
— Значит, я уже и любезнейший? — едко поинтересовался Забалуев. — Такой подход в наших отношениях мне нравится больше. И на этой благожелательной ноте позвольте мне откланяться ненадолго.
— И вы искренне думаете, Андрей Платонович, что я откажу себе в удовольствии уничтожить вас? — донельзя приторным тоном вполголоса спросила Долгорукая, когда Забалуев подошел облобызать ей ручку на прощание. — Вас вышвырнут из этого дома, и в самом скором времени!
Забалуев хотел ответить, но в гостиную вдруг вошел Дмитрий.
— К Андрею Платоновичу посыльный, — доложил он с порога.
— Надеюсь, что это — хорошие новости, — кивнул тот, самодовольно отстраняясь от княгини и унося с собой незавершенный поцелуй.
— Самая хорошая новость — это сообщение о том, что вы в кандалах и идете в Сибирь по этапу! — зло бросила ему вслед Долгорукая, не сразу убрав протянутую для несостоявшегося поцелуя руку.
— Маша, — участливо обратился к ней князь Петр, — тебе все же надо отдохнуть. Разговор с этим негодяем утомил тебя, ты сама не своя.
— Ах, оставь эти нежности, Петя, до отдыха ли мне! Мы должны избавиться от этого ужасного человека!
— Дорогая, я всегда расстраиваюсь, когда ты говоришь, что собираешься от кого-нибудь избавиться. После этого, как правило, случается что-то непоправимое.
— Ты тоже хочешь убедить меня, что я кого-то убила? — вкрадчивым тоном поинтересовалась Долгорукая.
— Нет, нет… — растерялся князь Петр. — Я только хотел, чтобы ты не забивала себе голову разными нелепостями. Знаешь, ведь иногда то, о чем мы думаем, может стать реальностью. Я просто боюсь за тебя.
— Вот как? — Долгорукая испытующе посмотрела на мужа. — Что ж, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом — отдохну. На свежую голову и мысли яснее.
— Позволь я провожу тебя к себе? — Петр подал жене руку, и она, на секунду замешкавшись, приняла ее…
А Забалуев вышел в коридор, где топтался посыльный, в котором он сразу узнал полового из трактира. Парень сказал, что господина Забалуева просил прийти управляющий Корфов, которого только что арестовали и препроводили в тюрьму.
— Карла Модестовича? За что? Почему? — побледнел Забалуев.
— Они уехать хотели, купили с собой в дорогу всякого да рассчитались в трактире фальшивыми ассигнациями, вот хозяин и доложил исправнику. А когда Карла Модестовича уводили, он велел послать за вами. Говорит, что это важно.
Забалуев чертыхнулся и кивнул — ладно, иди, так и быть, навещу бедолагу.
Половой покрутился еще с минуту, видно, ждал чаевых, но понял, что надеяться бессмысленно и, махнув рукой, удалился восвояси.
— Что смотришь? — зыркнул Забалуев на любопытствующего Дмитрия. — Карету подавай, в город поедем…
— И как это ты умудрился фальшивыми ассигнациями рассчитаться? — вместо приветствия громко вопросил Забалуев, входя в камеру, куда поместили Модестовича.
— Андрей Платонович, благодетель мой! Наконец-то! — управляющий бросился к нему, но Забалуев жестом остановил его порыв, и Модестович как-то сразу осел и растерялся. — Вы же мне их сами и дали!
— Полно, Карл Модестович, честных людей обвинять. Надо учиться самому отвечать за свои прегрешения, — сухо сказал Забалуев.
— Ей-богу, это ваши деньги!
— Нехорошо, Карл Модестович, нехорошо это, — Забалуев отошел от двери на значительное расстояние и заметно понизил голос.
— Значит, вот как вы со мной рассчитались за честную службу?.. Покуражиться решили? — тоже перешел на шепот управляющий. — Ох, чувствовал я, Андрей Платонович, что неспроста вы мне эти деньги даете. Вы ведь за «так» и на землю не плюнете.
— Не плюну! — признал Забалуев.
— Думали, уедет Карл Модестович, и вся недолга, с кого потом за фальшивки он спрашивать станет? Не поедет же обратно из Курляндии! Так?
— Да кто поверит, что эти деньги я тебе дал? — недобро улыбнулся Забалуев. — Сгниешь вот тут и правду на тот свет унесешь!
— А я сейчас с одним князем свидания попрошу, он каждому моему слову поверит, если это слово про вас будет. Уж он-то спит и видит, как вы по этапу идете.
— Не о том ли юнце ты судачишь, что у Корфа загостился?
— О нем, Андрей Платонович! Князь Репнин, хоть и юн, но страх, какой придирчивый. И раз уж решил мышь в ловушку загнать, то загонит. Будьте уверены! Исправник, я требую встречи с князем Репниным!
— Тише ты! — бросился на него Забалуев. — Чего орешь? Тебе со мной мериться силой не надо — все равно проиграешь, а вот, коли так уж все обернулось, лучше послушай меня без истерики.
— И что вы имеете мне предложить? — нагло спросил Модестович.
— Сделку. Ты покажешь, что деньгами этими с тобой рассчиталась за помощь в деле против Корфов княгиня Долгорукая, а я позабочусь о том, чтобы ее признали фальшивомонетчицей. И тогда — и ты свободен, и я наконец-то разберусь с княгинюшкой по-своему.
— Так княгиня же не в своем уме, — засомневался управляющий. — С безумной-то какой спрос? Кто поверит?
— Кому надо — те поверят, — успокоил его Забалуев. — Предоставь это мне. А что до ее сумасшествия, то… никогда не верь женщине, а богатой и знатной особенно…
* * *
После того, как было прочитано письмо из императорской канцелярии, Лиза поднялась в свою комнату и бросилась на кровать. Ее угнетало отчаяние, и душили слезы.
Что же это такое? — думала Лиза. — В один день разрушились, рассыпались в прах все мои мечты и надежды. Владимир не любит меня и уже никогда не полюбит, и избавиться от Забалуева мне тоже не дано. Брак стал моим проклятьем, снять которое могло бы только волшебство. Но чуда не случилось! И ждать его неоткуда…
Она лежала на кровати и плакала. Соня пыталась войти к ней, но Лиза, стремительно спрыгнув с постели, вытолкала сестру в коридор. Соня еще какое-то время скреблась и ныла под дверью, но Лиза ее не слушала. Она достала из ящика комода припрятанную там шкатулку со свадебными украшениями и переложила их в бархатный кошель. Потом переоделась попроще и, убедившись, что Соня ушла и не следит за ней, прошла через темный коридор во флигель, где жили слуги.
Татьяны в комнате не было, и Лиза, без труда разыскав ее шубу и платок, надела их и под видом простой селянки свободно вышла из дома. Выбравшись на дорогу, она чуть не попала под сани подвыпившего купца. Купец девушку пожалел и подвез до города, где Лиза заложила ювелиру свои серьги.
