В этот момент Ангус Фергюссон внезапно понял, что ему совершенно не важна некрасивость невесты. К его удивлению, он вдруг ощутил, что по какому-то странному капризу судьбы они созданы друг для друга. Она так же вдумчива и осторожна, как он сам.
Она казалась доброй. Понимала свой долг и была готова принять свое положение хозяйки замка, со всеми его обязанностями. Они прекрасно начали. Вряд ли какие-то новобрачные могли сказать о себе то же самое.
Что же до любви, он даже не был уверен, что нечто подобное существует на самом деле. Мужчину не должны занимать подобные глупости. Уважение. Долг. Вот что составляет крепкий брак.
Но потом он вспомнил, как умирала мать. Он сидел у ее кровати, когда она в бреду несколько раз позвала какого-то Жиля. Он стал расспрашивать Жанну, но та лишь пожала плечами и сказала, что не знает никакого Жиля. Но Ангус слышал страсть и желание в голосе матери. Неужели она вышла замуж за его отца по расчету, хотя любила другого? Но она тем не менее была верна отцу.
Сообразив, что они все еще стоят перед гостями, граф прошептал:
– Прекрасно, мадам. Теперь, если хотите, можете идти к себе.
Анабелла подошла к высокому столу, пожелала гостям спокойной ночи, поблагодарила священников и особенно пастора Блейна за благословение, которое тот произнес перед обедом, после чего вместе с Джин вышла. Женщины поспешили в новые покои Анабеллы. Теперь она, не скрываясь, зевала, пока Джин снимала с нее одежду. Невеста наскоро умылась, прополоскала рот мятной водой, и Джин надела на нее шелковую с кружевом ночную сорочку.
Она почти заснула, пока Джин расчесывала ее длинные волосы, распутывая колтуны, которые успели образоваться за день и вечер.
– Заплести их? – спросила она.
Хозяйка кивнула, и ловкие пальцы Джин быстро сплели пряди в длинную косу. Потом она уложила Анабеллу в большую кровать, на пахнувшие лавандой простыни и пуховые подушки.
– Не бойтесь, Анабелла, – предупредила она. – Говорят, что Ангус умелый и заботливый любовник. Он будет обращаться с вами мягко, особенно зная, что вы девственница. Оставить горящую свечу или достаточно огня из камина?
– Задуй свечу, – ответила Анабелла, стараясь не заснуть. Сегодня ей нужно исполнить еще один долг, от которого отказаться невозможно.
– Доброй ночи, – пожелала Джин, закрывая за собой дверь.
Такая большая кровать… здесь поместились бы все ее сестры.
Она сонно оглядела комнату, раза в четыре-пять больше той маленькой комнатки, которую все они занимали в Рэте.
Джин не задернула полог кровати. Огонь в камине горел ярко, согревая комнату. Напротив камина стоял большой стул в чехле. Пол, как в дневной комнате, был покрыт шерстяным ковром, на этот раз кремовым с голубым. По крайней мере так казалось при свете камина. А какие цвета окажутся днем?
Комната была чудесной.
Услышав щелканье замка, она повернула голову на звук. В спальню через маленькую дверь, скрытую в панелях стены, вошел граф. Он переоделся в парчовый халат, но ноги были босы. Анабелла вдруг поняла, что под парчой он, несомненно, голый. Должно быть, надел халат ради нее, посчитав, что вид обнаженного мужского тела может ее испугать. Ее пальцы судорожно вцепились в пуховое одеяло. Он сел на край кровати.
– Нам осталось выполнить еще один долг, мадам, – напомнил он.
– Знаю, – прошептала Анабелла.
– И вы готовы это сделать?
– Да, милорд.
– Ваша мать сказала, что от вас требуется? – продолжал граф.
– Я должна лежать на спине с раздвинутыми ногами, – ответила Анабелла.
– Кровь Господня! – тихо выругался граф, но тут же рассмеялся. – Думаю, мадам, мы оставим этот долг до другого раза. Вы утомлены долгим путешествием, и соединение с мужем, которого вы знаете всего несколько часов, вряд ли будет вам приятно. У меня, со своей стороны, сегодня вечером нет желания иметь дело с уставшей маленькой девственницей. Мы оба понимаем, что цель нашего союза – рождение наследников для Дуна. Для этого у нас много времени, девушка, – докончил граф и нежно провел ладонью по ее щеке.
Но вместо того чтобы ободриться, Анабелла была в ужасе и едва сдерживала слезы.
– Вы находите меня настолько неприятной, милорд, что не можете заставить себя сделать то, что следует? – спросила она дрожащим голосом.
– Нет-нет, мадам, – поспешил заверить он. – Я мужчина больших плотских аппетитов. Но никогда не принуждал женщин к соитию. А именно это я сделал бы, если бы настаивал на том, чтобы лишить вас девственности именно сейчас. Я хочу, чтоб мы узнали друг друга лучше, и тогда все придет к нам естественно. Вы поразили меня и восхитили. Вы обладаете обаянием, хорошими манерами, умом и остроумием. Что есть красота в сравнении с этими качествами?
– Вы говорите о любви? – осведомилась она, не совсем понимая, куда он клонит.
Она вышла за него. Сегодня их брачная ночь. Почему он отворачивается от нее? И все же…
Она вдруг осознала, что испытывает облегчение оттого, что не придется сделать следующий шаг.
– Я ничего не знаю о любви, мадам, – честно сказал он. – Я познал похоть, и вы скоро обнаружите, что это восхитительные ощущения, ибо я дам вам время привыкнуть к моему присутствию. Мы будем целоваться и ласкать друг друга, что возбудит в вас плотское желание. Это вы будете вести нас вперед тем, что станете искать все больше и больше знаний о природе страсти. Очень скоро мы сделаем то, чего от нас ожидают. Теперь вы поняли лучше и согласны со мной? Или будете настаивать, чтобы я оседлал вас сейчас? Я сделаю то, что предпочтете вы, мадам.
– Да, я понимаю вас, – кивнула Анабелла, и это было правдой. Он странный человек. Но был бы другой жених так же заботлив?
– Дайте мне руку, – попросил он. Анабелла, не колеблясь, повиновалась. Он взял ее руку и поцеловал. Потом теплые губы коснулись ее ладони и запястья.
Она вздрогнула от восторга, но ничего не сказала.
Темно-зеленые глаза весело блеснули.
– Вижу, вы собираетесь быть покорной женой, мадам.
– Я сделаю все, чтобы угодить вам, но иногда могу ошибаться, – искренне сказала Анабелла.
Его губы на ее плоти так восхитительно тревожили… Она не поняла, какие эмоции обуревали ее в тот момент. Ангус заметил ее мгновенное смущение и изумился. Да, она, конечно, девственница. Но такая бесхитростная и неискушенная?! Ему все яснее становилась, что она не лгала, утверждая, что за ней никогда никто не ухаживал. Было ли время, когда он знавал такую чистую и идеальную невинность?
Отпустив маленькую ручку, он сжал ладонями лицо Анабеллы.
– Вы доверитесь мне, мадам?
Анабелла снова ощутила, как внутри шевельнулось что-то незнакомое. Темно-зеленые глаза были озером в глубинах залитого солнцем леса. Она хотела погрузиться в это озеро, чтобы стать с ним одним целым. Его прикосновение согрело и возбудило ее.
