Салли следовала за ним в кильватере, думая о том, как она выглядит, пытаясь имитировать походку и манеры Джеллико и Бичема. Стараясь быть похожей на мальчишку, на улучшенную копию Ричарда.
Пока пристальный взор мистера Коллиара не был обращен на нее, Салли могла оценить как его бдительность, так и прочие качества – профессиональные, естественно. Он видел все, что нужно увидеть, все, что нужно сделать. Сегодня утром при маневрировании едва Салли осознавала, какие действия необходимо предпринять, как он уже успевал подать команду.
Он был просто бесподобен. И при этом ничуть не походил на ее многословных, импульсивных братьев. Мистер Коллиар отличался уравновешенностью и всегда держал эмоции под строгим контролем. Было сущим удовольствием слушать его спокойные и точные распоряжения.
Наконец они остановились.
– Мистер Кент, – медленно и веско проговорил Коллиар, – я даже не знаю, что с вами делать.
Судя по голосу, он был как будто озадачен и даже раздосадован. Но Салли уже слышала подобные интонации прежде. Сколько раз ее отец или кто-либо из братьев говорил таким же тоном, когда она вызывала у них недовольство своими выходками…
И она ответила Коллиару так, как всегда отвечала своим близким:
– Найдите мне какую-нибудь работу, сэр. Определите меня куда вам будет угодно, хотя я предпочла бы фок-мачту, в подразделение Уиллиса. Замечательный человек, знающий свое дело. А вообще я могу исполнять любые обязанности, по вашему усмотрению и желанию.
– В ваших способностях я не сомневаюсь. – Коллиар как-то печально покачал головой и устремил взгляд в море, которое, вероятно, читал, как иной человек читает книгу – все его секреты были ему открыты. – Вы довольно странная личность, Кент.
Эта фраза была подобна порыву встречного ветра. Слово «странный» отнюдь не ободряло и не обещало ничего хорошего.
– Вчера вечером я с удовольствием обнаружил, что ваши братья в вас ошиблись. Они полагают, что из вас никогда не получится настоящий моряк. Мэтью и Доминик считают, что вас лучше оставить с вашими книгами и унылыми проповедями. Но вы не похожи на книжного червя. Ни в коей мере.
Внутри у Салли все словно перекрутилось в узел. Такое начало разговора не предвещало ничего хорошего.
– Я сделал что-то не так, сэр?
– Если вы совершили то, о чем я подозреваю, тогда это самое скверное, что можно представить. Черт возьми, Кент, у меня насчет вас большие сомнения. – Коллиар сдернул с головы шляпу и каким-то отчаянным жестом провел пальцами по волосам, совершенно их взъерошив. – Вы привлекли мое внимание, едва поднявшись на борт и… – он на мгновение замолчал, подыскивая слова, – и ввергли меня в смятение.
– Извините, сэр, я не хотел… – Салли услышала панические нотки в своем голосе, а ее сердце подскочило чуть ли не до самого горла. – Понимаю, я опоздал, но… – ухватилась она за первое, что пришло в голову.
– И почему так произошло, Кент? – Повернувшись, Коллиар вгляделся в ее лицо, будто на нем мог быть написан ответ. Его голос звучал гортанно и казался обожженным, как будто он прошел сквозь огонь. В нем все казалось таким же темным, угольно-насыщенным – черные как смоль волосы, текучая глубина глаз, из которых исчез свет, и бронзовая кожа, годами подвергавшаяся воздействию солнца, ветра и дождей. Вблизи в нем все казалось темным и неумолимым. – Почему вы явились с опозданием?
Салли нужно было солгать, несмотря на обжигающий жар, прокатившийся по ее телу. Несмотря на то, что не далее как сегодня утром он назвал ее неумелым врунишкой. Она должна солгать, потому что в противном случае ей придется отказаться от своей мечты.
Поэтому она сказала то, что ближе всего было к правде, отчаянно надеясь, что Коллиар поверит:
– Я не был уверен, сэр… Что мне следует занять место на корабле.
Коллиар нахмурился, продолжая взирать на нее, и меж его бровей образовались три вертикальные складки.
– Вы, наверное, по-прежнему ощущали, что ваше истинное призвание – церковь?
Салли должна была понимать, что письма братьев будут откровенными. Ей следовало лучше подготовиться.
– Да, – только и смогла ответить она. И это было правдой – по крайней мере, правдой Ричарда.
– А что, позвольте спросить, вы думаете сейчас?
Салли постаралась вложить в ответ всю силу своей убежденности:
– Я думаю, что, поднявшись на борт, я принял абсолютно верное решение.
– Абсолютно?
– Да, сэр. Мое истинное призвание – море. – Эти слова, без сомнения, были наиболее правдивыми из всего ею сказанного. В данный момент Салли была совершенно искренна. – Мистер Коллиар, вы сомневаетесь в моем рвении? Я всеми силами старался и стараюсь доказать свою нужность и полезность, как советовал капитан Маколден. У меня это не получилось?
– Получилось. – Коллиар смотрел ей прямо в глаза, и Салли вновь ощутила всю силу его проницательного взгляда. Казалось, он видит только ее, но она знала, что это не так – он видел все вокруг. Всегда и неизменно.
– Однако вы не хуже меня должны понимать, что иногда даже этого бывает недостаточно.
Коллиар узнал ее. Это было неизбежно. Но даже холод осознания сего факта не мог пригасить жгучее ощущение в ее груди.
Салли отвернулась, чтобы Коллиар не мог увидеть слезы, наполнившие ее глаза. Она не будет плакать. Черт возьми, ведь она из семьи Кентов.
– Это довольно забавно… Весь день я размышлял о том лете. О лете, проведенном в вашем доме в Фалмуте. Я помню этот замечательный дом с великолепным видом на море.
– О да… – Салли постаралась произнести это с юмором, уже догадываясь, к чему он ведет. – Думаю, мой отец и дня не выдержал бы в доме, из окон которого не открывается вид на море.
– Идея использовать те полтора месяца для подготовки к экзаменам принадлежала вашему брату Мэтью. Вы помните?
– Да, конечно. – Салли помнила все, как будто это происходило лишь вчера. Она была достаточно большой, чтобы завидовать их карьере, и ловить каждое слово как Мэтью, так и Коллиара. Особенно, Коллиара. – Тогда на две недели собрались сразу все: Мэтью, Доминик, Оуэн, Даниэль и папа. Это был последний раз, когда мы собирались дома все вместе.
– Те дни я помню особенно. Как мы пели по вечерам, и один из нас играл на мандолине.
На мандолине играла именно Салли. А Ричард играл на скрипке, которая сейчас лежала на самом дне ее сундучка.
– И мы пели ту же самую песню, что сегодня исполнил Панч: «Спляши для папы».
Будь проклята эта песня! Салли следовало прежде подумать. Она должна была понимать, что Коллиар услышит ее столь же четко, как видит все вокруг.
– Это очень старая песня, – проговорила Салли.
– Да, – согласился Коллиар. – И, похоже, многие матросы знают ее слова. Она оказалась кстати сегодня утром.
