– Это вовсе не разбойники! – возмущенно воскликнула баронесса, а Кассиан, улыбнувшись, сказал:
– Это Идальго.
– Идальго?
– Вы не знаете, кто он? – удивился Кассиан. – Я полагал, что за то время, которое вы прожили в Наварре, кто-то рассказал вам… По всей видимости, нет?
Колетт покачала головой. Баронесса попробовала высунуться из кареты, чтобы разглядеть загадочного Идальго, но пышные юбки мешали ей это сделать.
– Впрочем, он давно уже не появлялся. – Кассиан положил не пригодившийся пистолет обратно в ящик. – Идальго – католик, который защищает гугенотов. Явление, не редкое здесь, но неслыханное, скажем, в Париже.
– Но почему он в маске?
– Кое-кто считает его преступником. Здесь же молва величает его героем.
– Он… как-то помогает беднякам?
– Нет, мадам. Он помогает целым семьям, вне зависимости от того, во дворце они родились или в лачуге. Идальго прославился во время войны. Он подавал руку помощи семьям гугенотов, которым угрожали расправой, и уговаривал их уехать в Испанию или Италию. Во время беспорядков в Ниме он спас более сотни человек, вывез их в винных бочках. Все они благословляют его, а те, кто настроен против, – проклинают.
Возвратился Ренар и с невозмутимым видом уселся на свое место. Загадочный Идальго снова подъехал к дверце и приподнял свою испанскую шляпу. Сейчас Колетт разглядела, что у «разбойника» широкие плечи, в седле он сидит как влитой, а у бедра прицеплена шпага. Конь Идальго – нервный, холеный гнедой скакун, – нетерпеливо пританцовывал, однако всадник управлялся с ним без особых усилий.
– Прошу прощения, дамы, если напугал вас! И вас, барон де Аллат! Но мне казалось, вы не из пугливых?
– Я храбр, как мышь, – важно ответствовал Кассиан, но Колетт уже понимала, что он просто шутит. Она видела, как уверенно барон держал пистолет. Может быть, Кассиан и дурной фехтовальщик, как ее муж, – однако выстрелил бы он без колебаний.
– Преклоняюсь, – Идальго надел шляпу обратно. – Продолжайте свой путь, и я надеюсь, что мои слова будут переданы, граф де Грамон.
– Не сомневайтесь в этом, – отвечал Ренар.
Идальго захлопнул дверцу и с удалым свистом развернул коня; плеснул край плаща, мелькнули еще верховые, и топот копыт стих вдали. Карета медленно тронулась с места.
– Что он вам сказал, граф? – сгорая от любопытства, поинтересовалась Матильда.
– При всем моем уважении, баронесса, я не могу вам этого сообщить, – ответил Ренар, – ибо слова эти предназначались не вам.
– А кому же?
Граф де Грамон промолчал. Он выглядел задумчивым.
– Значит, этот Идальго – наш собственный Робин Гуд? – спросила Колетт. Она ждала, что ответит ей Кассиан, однако заговорил Ренар:
– Вы читали те английские баллады из нашей библиотеки? Бог мой, дорогая, конечно, он не этот шервудский плут! Идальго не занимается воровством, разбоем и насмешками над монахами! Он спасает людские жизни и, черт побери, делает это блестяще.
Колетт удивилась горячности, с которой муж это произнес, однако барон де Аллат тут же пояснил ей со смехом:
– Идальго входит в тот узкий круг людей, над которыми Ренар не шутит. Даже я в него не вхожу – надо мною он вечно насмехается! – а этот авантюрист удостоился чести.
– Я его уважаю, – резко бросил граф, – как и многие здесь.
– Как и я! – пылко воскликнула Матильда. – О, если бы я знала, кто он, я бы так отблагодарила его за то, что он делает для гугенотов! Но сегодня… сегодня я впервые видела его! Ах! – Глаза ее блестели, и Колетт полагала, что в ближайшее время свет только и будет говорить о встрече баронессы де Левейе с загадочным Идальго.
– Неизвестно, кто прячется под маской? – тихо спросила Колетт у мужа. Она старалась скрыть, что взволнована, только это ей нелегко давалось. Граф кивнул.
– Известно лишь, что Идальго – человек происхождения благородного, он знает всех при дворе Наварры, и при встрече может обратиться по имени, как ко мне и Кассиану. Мы уже встречались с ним, и тогда он знал, кто мы. Он – один из нас, и многие уже давно отчаялись разгадать эту загадку. – Ренар скупо улыбнулся. – По мне, так пусть загадкой и остается. Кое-кто при французском дворе жаждет крови Идальго, чьих-то политических противников он уберег от верной гибели, кому-то расстроил тонкую игру интриг… Пускай скрывает лицо под маской, мне это безразлично, пока он делает свое дело, какие бы мотивы ни двигали им. – И, повернувшись к Колетт, спросил: – Вас удивляет, что я защищаю его, моя дорогая? Однако мой друг – Генрих Наваррский, гугенот. И я предпочту, чтобы жил Идальго, который спасает его единоверцев, и отправились к праотцам те, кто разжигает бессмысленную, кровавую вражду.
Колетт ничего не ответила, лишь наклонила голову. Вряд ли удалось бы сейчас объяснить мужу, что испытывает его верная супруга. Встреча с Идальго, о существовании которого Колетт четверть часа назад даже не подозревала, смутила и взволновала ее. В уже устоявшейся жизни, подчиненной судьбе, словно открылось окно в иной мир – тот, о котором Колетт раньше лишь читала.
Ей показалось, будто сейчас на несколько мгновений она увидела… того самого Тристана.
Идальго, несомненно, приносил людям пользу – во всяком случае, семье де Грамон он невольно помог. Баронесса де Левейе, несказанно обрадованная тем, что ей удалось увидеть легендарную личность, сразу же мило распрощалась со спасителями и отбыла в предложенной карете домой. Колетт подозревала, что в ближайшие же несколько часов вся округа будет оповещена о чрезвычайном событии.
Кассиан не торопился уезжать. Он прошел следом за графом и его женой в гостиную, где слуги приготовили напитки и закуски хозяевам, совершившим долгую поездку, и без обиняков заявил:
– Ладно, старая сплетница уехала. Что он сказал тебе?
Ренар опустился в кресло и вытянул ноги. Колетт устроилась на краешке дивана. Ей смертельно хотелось подняться наверх и избавиться от тяжелого платья, однако любопытство и неугасающее волнение победило.
– Он ведь знает, что я дружу с принцем, – задумчиво произнес Ренар. – Он просил предостеречь Генриха. Утверждает, что Париж вовсе не так спокоен, как кажется издалека. И просит опасаться французской королевы. Медичи! – выговорил он с непередаваемым выражением. – Иногда пожалеешь, что состоишь с ними в родстве!
После подробного изучения родословной своей новой семьи Колетт знала, что некий кардинал Габриэль Грамон, родственник отца Ренара, был дядей Екатерины Медичи, бесспорной нынешней властительницы французского престола. Что бы там ни говорили, именно она стояла за сетью интриг, давно опутавшей Францию и дотянувшейся до Наваррского королевства.
