Она напряженно слушала, как мужчины обсуждают финансовые тонкости завещания. Хьюго терпеливо воспринимал ее вопросы, но мистер Чильд все больше раздражался. Наконец Хьюго жестом велел ей замолчать, когда она прервала особенно заковыристое объяснение банкира.
— Прибереги свои вопросы, девочка. Иначе мы проведем здесь весь день.
— А вы сможете на них ответить?
— Постараюсь…
— Но…
— Достаточно, Хлоя.
Она опешила от такой резкости, но повиновалась и в знак протеста сплела пальцы на коленях и твердо сжала губы.
Хьюго искоса посмотрел на нее. Она была явно расстроена, однако у него не было намерения поощрять ее дальнейшие вопросы.
— И последнее, сэр Хьюго. Вы продолжите выплачивать сэру Джасперу Грэшему прежнюю сумму? — спросил банкир, опершись сплетенными пальцами на стопку документов на столе.
— Что?! — Это восклицание Хлои не вызвало укора Хьюго.
— Десять лет назад леди Грэшем поручила нам выплачивать сэру Джасперу три тысячи фунтов в год. — Банкир обратился непосредственно к ее опекуну. — Но в ее завещании не содержится никаких указаний относительно продолжения этих выплат.
Так вот как Элизабет защитила себя и свою дочь от Грэшемов! Все встало на свои места. Три тысячи фунтов в год — это кругленькая сумма, Джасперу очень не понравится то, что выплаты прекратятся.
— Зачем мама платила Джасперу?
— Откуда мне знать? — солгал Хьюго. Не мог же он сказать: «За твою безопасность». Но он был абсолютно уверен, что Элизабет прежде всего заботилась именно об этом.
Джаспер непременно попытался бы подчинить себе наследницу состояния его мачехи. Пока мозг Элизабет был затуманен парами опиума, он мог бы забрать Хлою под свою крышу и подчинить ребенка своему пагубному влиянию. Тогда она бы вышла замуж за Криспина в шестнадцать лет независимо от ее желания.
Элизабет сумела-таки защитить свою дочь, отослав ее далеко от Шиптона и подкупив Джаспера. Она, должно быть, надеялась, что если Хлоя в детстве не испытает на себе власть сводного брата, то не будет бояться его, а став взрослой, найдет силы противостоять давлению, которое он непременно попытается оказывать на нее, когда ее матери уже не будет рядом.
Чтобы дать ей еще одно, дополнительное преимущество, Элизабет обратилась к памяти и чувству долга своей старой любви — к Хьюго, и таким образом заклятый враг Джаспера стал союзником ее дочери.
— Нет, — сказал он. — Если леди Грэшем не оставила распоряжения, то платежи должны прекратиться.
— Правильно, — заявила Хлоя. — Я совершенно не понимаю, почему Джаспер должен получать мои деньги.
— А вот в этом заявлении не было совершенно никакой необходимости, — сказал Хьюго сдержанно, увидев, что банкир явно шокирован поведением молодой леди, которая допускала столь неподобающие реплики.
Да, Элизабет существенно помогла бы ему в выполнении задачи, которую поставила перед ним, если бы сумела привить дочери светские манеры.
Он встал.
— Итак, пожалуй, все, господин Чильд. Не смеем больше занимать ваше время.
— А как насчет денег на мои расходы? — напомнила ему Хлоя.
Хьюго нахмурился и сказал наобум:
— Ста фунтов на три месяца будет вполне достаточно.
— Четыреста фунтов в год! — воскликнула Хлоя. — В то время как Джаспер получал три тысячи, хотя деньги даже не принадлежали ему!
Казалось, маленькие глазки на покрасневшем лице мистера Чильда вот-вот вылезут из орбит.
Хьюго, почувствовав, что Хлоя, несмотря на неподобающее поведение, в чем-то права, быстро сказал:
— Мы обсудим это позднее. Пошли.
Он протянул руку банкиру, прощаясь с ним, а другой потянул Хлою. К его облегчению, она попрощалась очень мило, поблагодарив банкира за уделенное им время и извинившись за то, что докучала ему.
Перед ее улыбкой трудно было устоять, и мистер Чильд несколько смягчился. Он похлопал ее по руке и проводил посетителей до двери.
— Вы сами сообщите сэру Джасперу об изменении с платежами, сэр Хью?
Хьюго отрицательно покачал головой. Он не собирался вступать в какие бы то ни было отношения с сыном Стивена.
— Нет, я поручу адвокату Скрэнтону уведомить его.
На улице Хлоя опять спросила:
— С какой стати маме было платить Джасперу эти деньги? Она его терпеть не могла.
— Это не важно, — коротко ответил ее попутчик, направляясь вниз по узкой, выложенной булыжником улице.
— Вы сердитесь? — Хлоя посмотрела на него снизу вверх, и от тревоги ее голубые глаза потемнели. — Я знаю, мне не следовало говорить это о Джаспере, и полагаю, что я не должна была возражать по поводу моих карманных денег, но просто все это меня очень удивило.
— Значит, я должен постараться впредь не удивлять тебя, — сухо ответил он. — Чильд был шокирован, и я его не виню.
— Я только высказала свои соображения.
— Бывают такие соображения, которые не стоит высказывать перед чужими людьми, как бы обоснованны они ни были.
— А, так вы все-таки согласны со мной, — сказала она, невольно подпрыгнув от ликования.
Он подавил смешок.
— Речь не об этом. И кстати, ты не получишь трех тысяч в год, даже не мечтай.
— Но в Лондоне мне нужно будет много денег, чтобы содержать лошадей и платить за мой гардероб.
Хьюго остановился как раз в тот момент, когда они вышли из узкой улочки на более широкую дорогу.
— Я уже сказал тебе, что больше не хочу об этом слышать, — заявил он. — Так мы идем к модистке или нет?
Хлоя решила, что ничего не добьется, лишив себя платьев. Она пожала плечами и сказала, улыбнувшись:
— Пожалуйста, пойдемте.
Хьюго бросил на нее подозрительный взгляд, на который она ответила такой ослепительной и невинной улыбкой, что он понял: его подозрения оправданны. Он покачал головой и продолжил путь.
Магазины одежды и тканей находились на одной улице. Хьюго редко бывал в подобных магазинах, но, зная Манчестер всю свою жизнь, мог назвать самые шикарные из них и точно представлял, куда направляется. Хлоя же, напротив, была совершенно очарована всем, на что падал ее взгляд, любовалась каждой витриной без разбора. Она перебегала с одной стороны улицы на другую, привлекая его внимание к платьям и шляпкам, которые ей приглянулись.
К своему ужасу, Хьюго понял, что у нее нет ни малейшего понятия о том, что является хорошим вкусом, что уместно, а что нет. Слушая ее восторженное описание платья из легкого фиолетового шелка с сапфировыми стразами и шляпы из тюля невообразимых размеров, он понял, что ему придется пересмотреть свои планы на оставшуюся часть дня.
Он планировал оставить ее на попечение модистки, а сам в это время хотел отправиться за необходимым ему жидким подкреплением в ближайшую таверну. Сейчас же стало очевидно, что он не может доверять ее вкусу, а зная, какой она может быть упрямой, он был почти уверен, что никакая модистка не сумеет настоять на своем в споре с Хлоей. Бутылке бургундского придется подождать.
