Сефайна глубоко вздохнула, а потом ответила:
– Мы отреставрируем дворец, вернем ему прежний блеск. А потом будем брать плату с тех, кто захочет его осмотреть…
Увидев недоуменный взгляд герцога, она поспешила добавить:
– Мне пришла в голову эта мысль, когда я вспомнила об одном итальянском князе, у которого в его дворце под Флоренцией хранилась знаменитая коллекция картин. – Она приподнялась на подушке, так было удобнее говорить.
– Он и подумать не мог, чтобы расстаться хотя бы с одной из них, но у него совсем не было денег, и, казалось, что ему придется некоторые продать.
– Счастливец! Ему было хотя бы что продавать! – заметил герцог.
– Он любил свои картины и решил во что бы то ни стало сохранить их, – продолжала Сефайна.
– И как он поступил? – с интересом спросил герцог.
– Открыл картинную галерею и парадные комнаты для публики, как музей.
– То есть люди платили за то, чтобы посмотреть их?
– Картины принадлежали кисти великих художников, и каждый год сотни, а вернее, тысячи людей посещали его дворец, и, в конце концов, он получил возможность вновь закрыть его для посторонних.
Наступило молчание, потом герцог сказал:
– Вы серьезно полагаете, что мы можем это сделать?
– Конечно, – ответила Сефайна. – Вы ведь, как и я, знаете, что не только туристы, но и простые люди не упустят случая побывать в герцогском дворце.
По выражению лица герцога она поняла, что ему не слишком приятна мысль о том, что по его дому будут расхаживать толпы зевак.
– Я убеждена, – поспешила сказать она, – что мы получим столько денег, что через пять лет вы сможете расплатиться с долгами, и дворец опять будет всецело ваш.
– Всецело наш, – поправил герцог. – Да, над этим стоит поразмыслить.
Он говорил медленно, словно уже что-то обдумывая.
– Нам придется водить посетителей по дворцу, – рассуждала Сефайна, – а в наше отсутствие нужны будут гиды. Их надо будет выбрать из надежных людей, чтобы никто ничего не украл.
– Как будут шокированы почти все мои друзья и соседи, когда я займусь коммерцией, да еще такой странной! – вздохнул герцог.
– Они будут шокированы еще больше, если вы умрете с голода, – возразила Сефайна. – Полагаю, никто из них не предложил вам помощи и не выписал чек для вас?
– У меня нет желания принимать благотворительные пожертвования, – холодно сказал герцог.
Сефайна засмеялась.
– Как вы горды! А вот я бы приняла помощь от кого угодно, лишь бы не голодать! Лучше бы вы считались с чувствами вашего дома, чем со своими! – добавила она после паузы.
В глазах герцога заискрился смех, а она продолжала:
– Конечно, бедняжка страдает, что выглядит таким жалким и запущенным. Я убеждена, что он способен чувствовать, и сердится, что с его потолков капает вода, а в окнах дыры, и у него внутри гуляет ветер.
Герцог расхохотался.
– По-моему, нам следует обдумать ваши идеи, Сефайна. А теперь постарайтесь уснуть.
– И… это… все, что вы… можете сказать… о… моем плане?
– Вовсе нет. Я считаю его оригинальным, блестящим, и я никак не ожидал, что молоденькая женщина способна придумать нечто столь остроумное.
– А теперь вы говорите покровительственно и свысока! – возразила Сефайна. – Если хотите знать правду, ваше Магическое Дерево еще раз доказало, что приносит удачу, потому что я придумала все это, пока стояла под ним!
– Отлично! – ответил герцог. – Вы меня совершенно убедили, и мы все обсудим завтра.
– Завтра! – воскликнула Сефайна. – Это навело меня еще на одну мысль!
– Какую же на этот раз? – осведомился он.
– Нам нужна еда, и завтра кому-нибудь надо будет отправиться за ней.
– Этим займусь я, – ответил герцог.
– Так вот, если можно, – сказала Сефайна, – пошлите карету за нотариусом, который ведет мои дела и папы. Его основная контора находится в Кентербери, всего в десяти милях от Уик-Парка и, если не ошибаюсь, довольно близко и отсюда.
– Карету, мне кажется, я сумею выпросить, одолжить или нанять, – медленно произнес герцог.
– Ну, так пошлите за мистером Меткалфом немедленно! Фирма «Меткалф, Меткалф и Стортон», а адрес запомнить очень легко: дом номер один по Главной улице!
Герцог улыбнулся.
– Будет исполнено, – сказал он.
– Если вы будете так важничать, я опять убегу, – пообещала Сефайна.
– В таком случае, – ответил герцог, – я оставлю вас на съедение рыбам или хорошенько отшлепаю. Процедура очень полезная, но совершенно очевидно, что вас, когда вы проказничали, от нее избавляли.
Сефайна засмеялась, а с ней и герцог.
– Неужели все то, что происходит – правда? – спросила она. – Мне кажется… я… утонула и вот… грежу.
– Вы ничуть не грезите и очень практичны, – перебил ее герцог. – И я искренне вам благодарен. Но мне начинает казаться, что мой партнер на необитаемом острове любит командовать!
– А мне кажется, что дряхлый Ворчун, в обществе которого я оказалась на острове, должен был бы сам до всего этого додуматься.
Они снова дружно засмеялись. Герцог встал и объявил:
– Я иду спать. Но предупреждаю: утром у Ворчуна будет множество новых идей и распоряжений для своего партнера. Например, для начала он мог бы заняться вытиранием пыли.
– Это нечестно! – запротестовала Сефайна. – Вы ведь уже согласились, что нам нужно нанять еще слуг помоложе, в помощь вашим старичкам. Так сделайте это, пока будете в деревне покупать припасы.
Герцог щелкнул каблуками и отдал честь.
– Слушаюсь, генерал! – сказал он. – Сделаю все, что в моих силах.
– Я, конечно, просплю, – со смехом отозвалась Сефайна, – а потому лучше сейчас же возьмите деньги из моего ридикюля, а то вдруг лавочники откажут вам в кредите.
– Если вы скажете еще хоть слово, – ответил герцог, – я вас все же отшлепаю, как и обещал!
– Вы ведете себя так заносчиво, лишь потому что я женщина! – отпарировала Сефайна. – Вы прекрасно знаете, что вам будет неловко попросить что-нибудь в кредит и что они будут очень рады, если вы расплатитесь наличными. Будь я мужчиной, вы бы не колебались!
– Но вы же не мужчина, – возразил герцог.
Он вдруг вспомнил, как любовался ею, пока вытирал. И ведь она как-никак его жена! Что она скажет, если он предложит скрепить их договор о партнерстве поцелуем?
Но его испугала мысль, что она снова почувствует страх перед ним и убежит, едва он уснет.
– Так где же деньги? – спросил он.
– Я положила ридикюль в правый ящик комода.
Герцог достал его и сразу увидел, что он очень дорогой и несомненно куплен во Флоренции. Внутри ридикюля с удивлением обнаружил довольно много соверенов и несколько крупных банкнот.
