После этих слов во дворе повисла напряженная тишина. Первой в себя пришла Пруденс.
– Так куда мне отнести постельное белье? – покраснев, спросила она.
– Давайте я сам отнесу его на чердак. Думаю, там мне будет вполне удобно.
Пруденс вручила ему постельные принадлежности.
– Когда устроитесь, – сказала она, – милости прошу в дом. Мы должны обсудить те обязанности, которые я собираюсь возложить на вас в обмен на крышу над головой и стол.
– Прекрасно, – буркнул Кэл и, открыв дверь сарая, швырнул белье на охапку сена.
Пруденс тихо ахнула, видя, как ее драгоценные простыни упали на пол.
Не обращая на это внимания, Кэл с мрачным видом повернулся к ней.
– Я считаю, будет лучше, если мы обо всем договоримся прямо сейчас, – заявил он и направился вслед за Пруденс к дому.
Стоя у окна, Маделейн проводила удаляющуюся коляску Мэгги долгим взглядом, а затем, обернувшись, посмотрела на Селесту. Негритянка слышала разговор, состоявшийся между ее госпожой и аптекаршей, осматривавшей Бака. Служанке понравилось то, как уверенно и настойчиво вела себя ее хозяйка. Она бесцеремонно отправила Мэгги восвояси.
Тем не менее Маделейн понимала, что Мэгги обязательно вернется. Эта женщина хотела, чтобы Бак помирился со своим сыном и тот снова поселился на ранчо, занялся хозяйством и возродил «Техасскую звезду». Однако Мэгги не знала, что все ее усилия были тщетны. Никто уже не сможет привести ранчо в прежнее состояние. А что касалось Бака, то дни его были сочтены.
Злорадная улыбка тронула губы Маделейн. Она гордилась Селестой, которая за эти годы стала зрелой опытной женщиной. О, если бы Жанетт видела сейчас свою дочь, она была бы довольна тем, что Селеста сделала с ее неверным возлюбленным!
Маделейн ликовала в душе. Ей очень пригодилось в жизни умение хорошо разбираться в целебных травах и готовить разные снадобья. Но никогда еще ее навыки и знания не были так нужны, как сейчас.
Маделейн была сиротой. В детстве она скиталась по улицам селений одного из островов до тех пор, пока ее не увезли в Новый Орлеан. Там она стала преданной служанкой Жанетт Борно. Маделейн не знала точно, сколько ей лет. Впрочем, это не имело никакого значения. Ее длинные волосы, аккуратно зачесанные назад и собранные в пучок на затылке, были лишь слегка тронуты сединой. Лицо с шоколадной кожей и правильными утонченными чертами, свидетельствовавшими о том, что предки Маделейн принадлежали к разным расам, почти не имело морщин и других признаков старения. Ее стройная, хорошо сложенная фигура до сих пор привлекала жадные взоры мужчин. Казалось, что время было не властно над Маделейн.
Она верила, что не за горами тот день, когда она вместе с Селестой вернется в дорогой ее сердцу Новый Орлеан и счастливо заживет в этом городе. Снова разбогатев, они смогут потакать малейшим желаниям и потворствовать своим женским прихотям.
Может быть, тогда Маделейн перестанет видеть во сне заплаканное лицо своей дорогой Жанетт. А что касается Мэгги… Вспомнив аптекаршу, Маделейн зло усмехнулась. Мэгги была расстроена тем, что прописанное ею лекарство не помогало Баку выздороветь. Тем не менее она надеялась вылечить Бака укрепляющими средствами. Мэгги стремилась ограничить влияние Селесты на мужа. Маделейн была уверена, что у нее ничего не выйдет, но ей так надоела аптекарша и ее вмешательство в дела Селесты, что негритянка решила в конце концов расправиться с ней. Но не сейчас. Когда Маделейн со своей госпожой уедут из этих краев, Мэгги останется ни с чем. Она потерпит полное, сокрушительное поражение.
Увидев, что Селеста направилась к выходу из спальни, Маделейн последовала за ней.
– Старая ведьма! – прошипела Селеста, когда они оказались в коридоре. Ее лицо пылало от гнева. – Мэгги хочет настроить Бака против меня, но у нее ничего не получится. Они все у меня еще попляшут!
Маделейн обожала Селесту в те минуты, когда ее госпожа приходила в ярость, и всегда старалась подлить масла в огонь. Да, Селеста, несомненно, расправится со своими врагами, и Маделейн поможет ей в этом.
Пруденс, Кэл и Джереми сидели за столом в маленькой, безупречно чистой кухне. Пруденс уже чувствовала себя здесь как дома, она со знанием дела обсуждала со своим наемным рабочим круг его обязанностей. Между тем из ее памяти еще не изгладились воспоминания о том дне, когда она впервые увидела ранчо «Скалистый Запад», Оно произвело на Пруденс удручающее впечатление. Но особенно неприятно ее поразил жилой дом. По всей видимости, он долго пустовал, и в нем поселились птицы и полевые грызуны. Крыша совсем прохудилась, и в комнатах было холодно и сыро.
Пруденс пришла в отчаяние, но не хотела, чтобы сын видел ее слезы. Собрав все свое мужество, она принялась за дело. Через несколько дней она привела дом в относительный порядок. Он был, как и раньше, тесным и ветхим, но Пруденс сделала его чистым и уютным. Кровати теперь были застелены белоснежным бельем, потертый, исцарапанный обеденный стол покрывала кружевная скатерть, а на грубых, недавно покрашенных полках красовалась фарфоровая посуда, единственная более или менее дорогая утварь, которую вдова привезла с собой на новое место жительства.
Пруденс медленно подняла глаза на сидевшего напротив нее Кэла Стара. Ее возмущало то, что он ведет себя как хозяин в доме. Кэл, нисколько не смущаясь, удобно расположился на стуле и, откинувшись на спинку, спокойно, с чувством собственного достоинства посматривал на Пруденс, ожидая, что она скажет. Пруденс было неуютно под его пристальным взглядом.
Неуверенность и досада заставляли ее нервничать. Вскинув подбородок, Пруденс в упор посмотрела на Кэла. В конце концов, она была владелицей этого ранчо и устанавливала здесь порядки.
– А теперь давайте поговорим о ваших обязанностях, – с вызовом произнесла она, стараясь сбить спесь со своего рабочего, хотя от его пронзительного взгляда у нее по спине забегали мурашки. – Я хочу, чтобы вы убирали усадебный двор, чистили сарай, ухаживали за Лулу и лошадьми…
– Лошадьми? – удивленно переспросил Кэл. – Но я не видел на вашем ранчо лошадей…
– Я имею в виду Блэки, упряжную лошадь, а также тех верховых лошадей, которые пасутся на лугу за сараем.
– Но я не заметил на пастбище никаких лошадей...
– Тем не менее они находятся там, где я сказала. Увидев, как помрачнело лицо Кэла Стара, Пруденс встревожилась. Неужели Кэл был недоволен тем, что она возложила на него слишком много обязанностей? Но ведь даже лодырь Джек Грейт безропотно ухаживал за лошадьми… Пруденс ничего не понимала. Она не знала, что ей делать, если Кэл откажется присматривать за ее маленьким табуном.
