— В том редком случае, если никто из вас, девушки, не выйдет замуж за герцога, или в случае, если содержание данного завещания станет известно людям, которые не являются членами вашей семьи… в этом случае…
Напряжение нарастало. Все затаили дыхание и сидели, боясь пошевелиться. Всеобщее волнение передалось даже бесстрастному мистеру Стикли. Он снова откашлялся.
— В этом случае вся сумма целиком… Видите ли, дело в том, что у мистера Хеймиша сложилось определенное мнение относительно акцизных сборов по торговле спиртными напитками… — Мистер Стикли беспомощно развел руками. — В противном случае… мистер Хеймиш решил оставить все контрабандистам.
— Контрабандистам? — Софи широко улыбнулась. — Контрабандистам, торгующим виски, как я смею предположить?
Мистер Стикли поморщился, не скрывая брезгливости от одной мысли, что все эти огромные деньги могут отойти небритым и чумазым нарушителям закона.
— Да. В таком случае состояние уйдет на оплату штрафов и денежных взысканий, наложенных на лиц, осужденных за самогоноварение и перевозку виски без уплаты положенных по закону пошлин.
Феба представила портрет сэра Хеймиша, который висел на стене в Торнхолде. Соломенные волосы и голубые, с хитрым прищуром, глаза… Горящие дьявольским огнем.
«Ну что, прадедушка? Видишь? Победа за мной!»
Контрабандистам, незаконно торгующим спиртными напитками, не достанется ни пенни. Феба выйдет замуж за лорда Брукхевена — и очень скоро. Потому что это означает, что ей больше не придется испытывать страх и неуверенность.
Не нужны ей ни дорогие платья, ни драгоценности. Она хочет стать герцогиней. Герцогиней Брукмур. И она будет ею!
Мистер Стикли вошел в элегантную контору юридической фирмы «Стикли и Вульф», оформленную, как того требует статус, в строгом классическом стиле, идеально сочетающемся с внешним видом фасада здания на Флит-стрит, в котором она помещалась. В конторе нельзя было увидеть завалы из документов на больших письменных столах, как в других фирмах. Не наблюдалось там и делового перешептывания служащих, занятых обычными для юридической фирмы делами.
У фирмы «Стикли и Вульф» имелся один-единственный клиент и одно-единственное дело и одна, так сказать, забота в целом мире. Последние двадцать лет единственным занятием юридической конторы были управление собственностью по доверенности Пикеринга и защита обязательств по его завещанию.
В те времена, когда контору занимали прежние Стикли и Вульф, здесь отправляли правосудие. Все знали мистера Стикли-старшего как проницательного, нацеленного на соблюдение тонкостей юридического регламента юриста, в то время как мистер Вульф-старший слыл милым и дружелюбным малым и привлекал новых клиентов приятной внешностью и остроумием. Хотя среди клиентов преобладали в основном недавно овдовевшие дамы, оказавшиеся в стесненных обстоятельствах, дело Стикли и Вульфа процветало и приносило доход.
Что касается мистера Стикли-младшего, то его мало интересовали счета вдов, привыкших тратить деньги и не желающих отказываться от дорогих привычек. Мистер Вульф-младший унаследовал от отца приятную внешность и шарм, но ему не хватало врожденного стиля и лоска, которые делали Вульфа-старшего вхожим в высшее общество, если вдруг обнаруживалось, что кому-то из дам, приглашенных на обед, может не хватить кавалера.
Мистера Вульфа-младшего гораздо чаще можно было заметить в игорных домах или в обществе женщин легкого поведения, если только он не был так пьян, что ему уже никто не мог быть нужен.
Итак, со временем список постоянных клиентов, который достался мистеру Стикли и мистеру Вульфу после их отцов, свелся к одному-единственному пункту: опека над собственностью Пикеринга.
По правде говоря, существующее положение дел вполне устраивало обоих компаньонов. Мистер Стикли должным образом заботился о собственности, находящейся под их опекой, обеспечивая ее рост до внушительных размеров, а мистер Вульф в это время с купеческим размахом проигрывал в карты свой гонорар, потому что знал: вслед за этим последует новая выплата.
Стикли уселся в свое любимое большое кожаное кресло, наслаждаясь тишиной пустого кабинета. К счастью, Вульф редко появлялся в офисе — разве что забирая свою долю гонорара перед тем, как отправиться в очередной загул.
Несмотря на то что Стикли презирал партнера, который, судя по всему, не связывал себя моральными обязательствами и запретами, он ни за что на свете не согласился бы распрощаться с Вульфом. Вряд ли можно где-нибудь найти другого такого партнера, который не будет надоедать Стикли своим присутствием. Кто еще позволит ему сидеть вот так, в блаженном одиночестве?
Каково же было удивление Стикли, когда часом позже Вульф примчался в контору!
— Эй, здорово, Стик! Я пришел наполнить закрома: карманы опустели.
Стикли нехотя поднялся и, повернувшись к Вульфу спиной, медленно подошел к сейфу. Он много лет назад сменил шифр на замке, собираясь сообщить секретный шифр партнеру сразу же, как только он его об этом попросит, однако Вульф так никогда его об этом и не спросил. Да и к чему подвергать столь суровому испытанию человека с нетвердыми моральными устоями? Вдруг он не удержится от соблазна и опустошит денежное хранилище?
Стикли наполнил мешочек большими фунтовыми банкнотами и монетами. Стикли никогда не скупился, и Вульф ни в чем не знал отказа. Собственность была вложена очень удачно и с умом. И чем больше доходов она приносила, тем больше наполнялись их карманы.
Обмануть незадачливого сына отцовского партнера было бы делом пустяковым, однако Стикли даже не помышлял об этом. По правде говоря, за все это время у него возникало множество разнообразных возможностей для того, чтобы залезть в кошелек Вульфа, однако Стикли понимал, что, встав однажды на путь греха, рискуешь навечно погрязнуть в пороке.
Недаром же он с гордостью носит свою фамилию: у Стикли в роду никогда не было воров.
Не оборачиваясь, он бросил кошелек через плечо, зная, что Вульф поймает его в воздухе. После этого Стикли, все так же стоя к Вульфу спиной, закрыл сейф и снова установил шифр.
Обернувшись, он, к своему удивлению, обнаружил, что его партнер, вместо того чтобы как можно скорее покинуть контору, вальяжно развалился в большом кожаном кресле, в таком же, как то, на котором до этого сидел Стикли. Вульф, прищурившись, смотрел на партнера.
— Ты уже начинаешь лысеть, не так ли, Стик? — Стикли провел рукой по голове. А затем прошел к своей половине большого письменного стола.
