Как часто маркиз твердил ему, что он должен благодарить судьбу, что он в неоплатном долгу перед своим дядей и всем должен быть доволен. После переезда в замок Брэмур Нил учился вместе с двоюродным братом Дональдом, а в благодарность должен был заботиться о кузене и охранять его. Нил выполнял все приказания. Он старался благотворно влиять на Дональда, обуздывать его дурные наклонности., смягчать жестокое отношение к Рори — младшему кузену, к которому Нил привязался всей душой. Однако его заступничество приносило Рори только неприятности, и Нил перестал вмешиваться. Он не участвовал в нападках на Рори, но и ничего не делал, чтобы помешать им, — просто научился держать свое мнение при себе.
Нил и в самом деле был очень благодарен за то, что его учат вместе с Дональдом, а потому усердно вникал в состояние хозяйственных дел в замке, которыми больше никто не занимался. Он понял, что по-настоящему любит землю, и даже прочел несколько книг о том, как улучшить почвы. Старый маркиз смеялся над усилиями Нила, но тем не менее охотно пользовался услугами племянника. Дональд был не в ладах с арифметикой, а сметливость Нила позволяла маркизу не тратиться на счетовода. Нилу казалось, что он стал необходим маркизу и может рассчитывать на благосклонное отношение к своей просьбе. Но, как выяснилось, это было очередным заблуждением. Маркиз заговорил снова:
— Если же ты все равно решишь жениться на Джэнет Лесли, то знай: я не дам ни гроша. Тебе не на что будет кормить и содержать жену — тем более из такого знатного рода.
И Нил понял, что в замке Брэмур его никогда не будут считать членом семьи. Да, он бастард. Дональд не раз так его называл. Но и Рори тоже бастард. Разница состояла лишь в том, что если не по крови, то по закону Рори все же считался сыном маркиза Брэмура. И неважно, что Нил всегда преданно служил маркизу. Сейчас он еще раз убедился, как был слеп. Он значил для маркиза не больше, чем какой-нибудь грум из конюшни. Более того, дядя явно издевался над ним. И Нил, пожалуй, догадывался, почему. По простоте души он предполагал, что раз приданое Джэнет все равно достанется маркизу Брэмуру, то тому будет безразлично, за кого она выходит замуж. Но Нил не учел, какой удар по самолюбию получит Дональд, если Джэнет предпочтет Нила. Да и гордый маркиз тоже будет уязвлен. Нищий ублюдок с наследственной болезнью преуспел там, где молодой наследник-лорд потерпел неудачу!
Маркиз презрительно усмехнулся, и Нил подумал, не покинуть ли ему навсегда Брэмур. В конце концов, он взрослый человек и может себя прокормить. Но он знал, что является единственной преградой между жестоким маркизом и его арендаторами, между Дональдом и Рори…
— Больше не смей встречаться с этой девушкой, — предупредил маркиз. — А теперь убирайся.
Нил молча вышел из кабинета дяди. Какого же он свалял дурака! И что же ему теперь делать? Если бы не наследственная болезнь, он все равно посватался бы к Джэнет. Он хорошо управляется с землей и животными. Они с Джэнет могли бы куда-нибудь уехать — ведь она же сама поклялась быть с ним, даже если ее отец и его дядя не дадут согласия на их брак… Но имеет ли он право обречь ее на бедность? А самое главное, может ли предложить ей брачный союз, отягченный наследственным недугом?
Нет, он не способен причинить ей такое горе. Значит, надо что-то придумать. Он должен сказать ей, что узнал, будто дядя лишит его наследства, если они убегут и обвенчаются тайно. Придется притвориться, что наследство для него имеет значение. Иначе она будет ждать, надеяться и уговаривать отца. Даже если он расскажет ей о болезни матери, Джэнет вряд ли прислушается к голосу разума. Нет, он должен оставить ей шанс полюбить кого-нибудь другого. Пусть его сердце разбито, но он не допустит, чтобы она тоже стала несчастной!
Никогда прежде его мысли не были столь бескорыстны. Он жил тем, что исполнял чужие приказания. Он не был героем. Впервые в жизни Нил готов был совершить благородный поступок. Даже если Джэнет возненавидит его.
Шотландия, 1747
Нет, никогда нельзя желать смерти другому человеку! Джэнет знала, что попадет за это в ад, а она ведь даже исповедоваться в таком страшном грехе не могла, потому что католическая религия давно была под запретом. Хотя в конечном счете это ничего не меняло, потому что в сердце своем она себя не винила и ни в чем не раскаивалась.
Но как же она могла так обмануться в отношении Аласдэра Кэмпбелла?! Как могла выйти за него замуж?..
Сидя теперь в детской и укачивая десятимесячного сына, она знала ответ. В смежной комнате спали три маленькие девочки, и это в них она влюбилась, а не в их отца.
Да, овдовевший Аласдэр притворился замечательным, любящим отцом, которому нужна для его дочек добрая мать. Именно этот довод и заставил Джэнет согласиться на брак. Ей так хотелось иметь детей.
Когда Нил предал ее, Джэнет поклялась, что больше никого не полюбит. Так оно и шло. Она отказывала всем претендентам на ее руку. Прошло два года, четыре, шесть после того, как она получила от Нила письмо, где он сообщал, что раздумал жениться, так как ее приданое его удовлетворить не может. Он даже не счел необходимым заявить ей об этом прямо в лицо и предпочел сокрушить ее сердце своим жестоким посланием.
А между тем Джэнет очень хотелось быть матерью. Она мечтала о том, как возьмет на руки новорожденного младенца, как будет радоваться на дочку, делающую первые шаги, любоваться маленьким сыном, который садится на первого в своей жизни пони.
И вот тогда в их местах появился Аласдэр Кэмпбелл. Он привез с собой маленьких осиротевших девочек, и они сразу же завладели сердцем Джэнет. Аласдэр был красив и показался ей обаятельным. Девочки, пожалуй, чересчур примерно себя вели — как-то уж слишком тихо, — но Джэнет не придала этому значения, хотя такое поведение могло и насторожить. «Да, они молчаливы и робки, — подумала тогда Джэнет, — но ведь они потеряли мать!» И Джэнет очень захотелось, чтобы дети снова начали играть и звонко смеяться. Поэтому она дала согласие Аласдэру, хотя ее отца смущало, что Кэмпбеллы протестанты и верные слуги короля Георга, в то время как клан Лесли предпочитал католиков-якобитов.
Так Джэнет стала графиней Лохэн. Вскоре она убедилась, что семью графа раздирают самые дурные страсти: ненависть, зависть и алчность.
Первая жена Аласдэра, Изабелла, умерла, произведя на свет свою третью дочку, и иногда Джэнет задумывалась: а не по своей ли воле Изабелла ушла из жизни? Как бы то ни было, для детей смерть матери стала катастрофой. Они жили в постоянном страхе перед отцом, бабушкой, старой вдовствующей графиней, и дядей — ее средним сыном, который, между прочим, впал в ярость, когда у Джэнет родился Колин.
