То ли благодаря неровному, мигающему пламени светильника, в котором почти иссякло масло, то ли потому, что обитателей дома слишком поглощали мысли о предстоящей разлуке, появление Ногендро осталось незамеченным. Остановившись в дверях, он стал прислушиваться к прощальным словам старика. И старик, и девушка были одиноки в этом тесном мире. Когда-то и они знали богатство, имели слуг, друзей. Однако из-за непостоянства щедрой Лакшми[5] постепенно утратили все.
Первой уснула на песчаном берегу реки хозяйка дома. Она не нашла в себе сил перенести зрелище бледнеющих лиц детей, обреченных на нищету, — так увядает лотос, когда его коснется дыхание холодного ветра. Погас свет луны, и за ним стали меркнуть звезды. Сын, наследник, радость матери, в старости — опора отца, взошел на погребальный костер вслед за матерью. Кроме старика и красавицы дочери, никого не осталось в опустевшем, затерявшемся в лесу полуразвалившемся доме. И только друг в друге находили они утешение.
Но пришло время выдавать Кундонондини замуж. Кундо для отца являлась единственной опорой, как посох для слепого, единственным, что привязывало его к жизни. Старик не мог отдать дочь в чужие руки. «Пусть еще поживет со мной, — думал он. — Что будет со мной, если она уйдет? С кем останусь?» Но он не думал о том, что будет с его Кундо, когда его позовут туда. И вот теперь посланец Яма[6] стоит у его постели. Уже пора идти с ним. Что же будет с одинокой Кундонондини?
Каждый вздох умирающего говорил о мучительной боли. Из глаз, которые вот-вот закроются навсегда, неудержимо катились слезы. А у изголовья, словно каменное изваяние, в полузабытьи, не шевелясь и не спуская глаз с отцовского лица, которого уже коснулась тень смерти, сидела тринадцатилетняя девушка. Речь старика становилась все более невнятной, дыхание замерло, глаза потухли. Измученная душа избавилась от страданий.
Кундонондини осталась одна, совсем одна. Она сидела неподвижно, положив голову умершего к себе на колени.
За стеной дома накрапывал дождь, стуча по листьям; завывал ветер, скрипели двери и ставни. Трепещущее пламя гаснущего светильника то освещало лицо умершего, то погружало его в темноту. Масло было на исходе. Ярко вспыхнув еще несколько раз, светильник погас.
Ногендро бесшумно вышел.
— Отец! — позвала Кундо.
Молчание.
«Спит... — подумала она. — А вдруг умер?» Но произнести это слово так и не решилась. Еще мгновение назад здесь лежал отец, теперь это был труп. В темноте от движения опахала в руке Кундо слегка колебался воздух. Девушка уже не могла ни звать, ни думать. Дни и ночи без сна наконец сломили ее. В полудреме промелькнула неясная мысль: «Неужели умер? Что будет теперь со мной?» Но не в силах бороться со сном, она опустила прекрасную головку на тонкие, словно стебель лотоса, руки и тут же уснула на голом, холодном, каменном полу.
Ей приснился сон. Ясная ночь. На ярко-синем небосводе сиял растущий лунный диск. Такой огромной луны Кундонондини не видела никогда. Лик ее лучезарен, но он не ослепляет. Кундонондини видит в нем прекрасный образ богини, усыпанной драгоценностями. Богиня покидает небесный свод и спускается на землю. Холодные лучи падают на голову Кундонондини. Богиня улыбается, ее лицо полно очарования и доброты.
Страшась и радуясь, Кундонондини узнает в богине свою давно умершую мать. Лучезарная поднимает дочь и нежно прижимает к своей груди. И Кундонондини счастлива, что может опять произнести уже почти забытое слово «мама». Целуя Кундо, богиня говорит: «Ты перенесла тяжкое горе, дитя мое! Я знаю, что тебя ждут большие испытания. В твои годы, с твоим слабым здоровьем тебе их не вынести. Покинь землю и следуй за мной». А Кундо спрашивает: «Но куда идти?» Указав в сторону далеких мерцающих звезд, мать говорит: «Туда». — «Так далеко мне не дойти, у меня не хватит сил», — отвечает Кундо, словно и она видит этот далекий, незнакомый мир, простирающийся за бесконечным океаном. И тогда на мягком и добром лице матери появляется тень неудовольствия. «Поступай как хочешь, дитя мое, — говорит она мягко, но твердо. — Было бы лучше, если бы ты последовала за мной. Пройдет время, и ты будешь смотреть на эти звезды, мечтая уйти туда. Я приду к тебе еще раз. Я приду, когда, изведав душевные страдания, ты вспомнишь обо мне, будешь плакать и звать меня. И я приду, и тогда ты пойдешь со мной. А теперь смотри внимательно. Я покажу тебе двух людей. На земле эти два человека будут причиной твоих радостей и печалей. Опасайся их, как ядовитых змей. Избегай их».
Лучезарная подняла руку, и Кундо увидела на синем полотне неба лицо мужчины, окруженное ореолом. Глядя на его высокий, светлый, чистый лоб, честные и добрые глаза, нельзя было и предположить, что этот человек способен причинить горе. А когда видение исчезло так же внезапно, как исчезает мыльный пузырь, мать сказала: «Запомни это лицо. И хотя он выглядит благородным человеком, он станет причиной твоего несчастья. Теперь смотри сюда». И Кундо увидела на небосводе другое лицо. На сей раз это оказалось яркое смуглое лицо молодой женщины с большими продолговатыми, как лепестки лотоса, глазами. Глядя на нее, Кундо не испытывала никакого страха, однако мать произнесла: «Это — ведьма в образе женщины. Бойся и ее». Не успела она это сказать, как небо потемнело, лунный диск исчез, и вместе с ним исчезла Лучезарная.
Кундо проснулась.
Ногендро пришел в деревню. Ему сказали, что она называется Джумджумпур. По его просьбе и с его помощью несколько деревенских женщин согласились совершить положенный обряд над телом умершего. Одна из соседок находилась рядом с Кундо. Как только маленькая девушка увидела, что отца забирают, она поняла, что он умер, и разрыдалась.
Когда соседка заспешила домой по хозяйственным делам, то вместо себя прислала дочь. Чампа была сверстницей Кундо, она старалась утешить подругу и отвлечь болтовней от тяжелых дум. Однако видя, что Кундо не слушает ее и продолжает рыдать, временами поднимая глаза к небу, Чампа с любопытством спросила:
— Что ты без конца смотришь на небо?
— Я смотрю на небо и жду маму. Вчера она приходила ко мне, — ответила Кундо, — и звала с собой. А я, такая глупая, испугалась и не пошла. Теперь жалею, что осталась. Если она придет еще раз, я обязательно пойду.
— Хм... — усомнилась Чампа, — разве мертвые возвращаются?
Тогда Кундо рассказала ей все.
— А ты знаешь людей, которых она тебе показывала? — спросила пораженная Чампа.
— Нет, — ответила Кундо. — Такого красивого мужчины я вообще никогда не видела. Лицо его мне совершенно незнакомо.
