Кто такой Тарачорон, об этом речь впереди. А пока и Ногендро, и его сестра согласились с предложением Шурджомукхи. Было решено, что по дороге домой Ногендро заберет Кундо. Все были очень довольны, и Комола даже подарила Кундо несколько браслетов.
Но до чего слепы люди! К этой мысли через несколько лет пришли Ногендро и Комолмони, пройдя через горнило страданий и испытав на себе удары судьбы. Они прокляли тот день, когда нашли и приютили Кундо, тот день, когда согласились на предложение Шурджомукхи. Ведь именно сейчас втроем посадили семя ядовитого дерева, чтобы потом горько сокрушаться об этом...
Когда лодка была готова, Ногендро с Кундо отправились в Гобиндопур. Девушка почти забыла приснившийся ей сон, и только один раз за все время поездки вспомнила о нем. Но, глядя в доброе лицо Ногендро, чувствуя его участие в ее судьбе, Кундо не могла поверить, что он может стать причиной всех ее невзгод.
Так люди иногда уподобляются ночным бабочкам, летящим на свет и не думающим о том, что там их ждет погибель.
У древнего поэта Индии Калидасы была знакомая садовница, которая дарила ему цветы. Калидаса являлся бедным брахманом и не мог дать ей взамен ничего, кроме своих поэм. Однажды садовница увидела на пруду чудесный лотос, она сорвала его и принесла поэту. Растроганный, Калидаса сочинил поэму «Мегхдут». Это поэма о любви, но в ее первых главах не говорится о ней ни слова. Садовнице не понравились стихи, она рассердилась и поднялась, чтобы уйти. Тогда поэт спросил ее:
— Скажи мне, дорогая, почему ты уходишь?
И садовница ответила ему вопросом:
— Что интересного в стихах, где нет ни слова о любви?
— О дорогая! — сказал поэт. — Ты никогда не попадешь на небо.
— Почему? — спросила садовница.
— На небо ведет лестница, — объяснил поэт. — Не пройдя тысячемильной лестницы, не попадешь на небо. К моему «Мегхдуту» тоже ведет лестница — это скучное начало. Ты не смогла пройти по этой ничтожной лесенке, как же ты осилишь тысячемильную лестницу на небо?
Испугавшись, что проклятие брахмана лишит ее возможности попасть в рай, садовница прослушала всю поэму от начала до конца. На следующий день, умиленная, она сплела венок из цветов в честь бога Маданы и надела его на голову поэта.
«Мое ничтожное сочинение не небо, нет в нем и тысячемильной лестницы к нему. И о любви здесь говорится немного, и лесенка невелика. Эти скучные главы и есть эта лесенка. Если среди читателей найдутся люди, похожие на садовницу, то я должен их предупредить, что, не пройдя этой лесенки, они не попадут в мир любви».
Дом отца Шурджомукхи находился в Конного-ре. Ее отец принадлежал к благородной касте кайастха[7]. Он служил кассиром в какой-то крупной компании в Калькутте. Шурджомукхи являлась его единственной дочерью. Когда она была еще совсем маленькой, отец взял в дом вдову по имени Сримоти из той же касты. Вдова занималась воспитанием Шурджомукхи. У Сримоти имелся ребенок одного возраста с Шурджомукхи, и звали его Тарачороном. Дети всегда играли вместе, и Шурджомукхи относилась к мальчику, как к брату.
Сримоти была очень хороша собой, и потому беда не миновала ее. Как-то попалась она на глаза одному местному богачу-негодяю, и вскоре ей пришлось покинуть дом отца Шурджомукхи. Куда она ушла, бросив своего ребенка, никто толком не знал, только больше ее здесь не видели.
Тарачорон остался в доме отца Шурджомукхи, который был от природы человеком добрым и воспитывал сироту, как собственного сына. Он не стал определять мальчика в слуги, считая это недостойным занятием, а устроил его в миссионерскую школу. А потом пришло время выдавать замуж Шурджомукхи.
Несколько лет спустя отец Шурджомукхи умер. К тому времени Тарачорон с грехом пополам овладел английским языком, но не мог найти подходящего для себя занятия. После смерти своего благодетеля он остался без крова и потому охотно поселился в доме его дочери. С помощью Ногендро Шурджомукхи открыла в деревне школу. Тарачорон стал в ней учителем.
В нынешние времена благодаря декрету о государственных пособиях служащим вы можете часто встретить господина учителя — человека благовоспитанного, с аккуратно зачесанными на пробор волосами, умеющего поболтать о том о сем, но в те времена «господин учитель» был редким явлением. Итак, Тарачорон приобщился к лику деревенских кумиров, тем более что он читал «Citizen of the World» и «Spectator» и одолел три книги по геометрии, о чем все знали. Благодаря всем этим добродетелям его приняли в общество «Брахма-Самадж»[8] заминдара Дебендро-бабу, и он пользовался уважением среди господ. Тарачорон писал статьи о замужестве вдов, о женском образовании, о ненависти к идолопоклонству и каждую неделю выступал с длинными речами, начинавшимися словами: «О Всемилостивейший Всевышний!». Частично текст его речей был заимствован из «Тоттободхини»[9], частично написан для него школьными учителями. При каждом удобном случае он повторял: «Не поклоняйтесь каменным идолам, пусть вдовы выходят замуж, дайте возможность женщинам учиться, не держите их в клетках, выпустите на свободу!» Причина такой либеральности заключалась в том, что сам Тарачорон был еще не женат.
Шурджомукхи всячески старалась женить Тарачорона, но, поскольку весь Гобиндопур знал о бегстве его матери, ни одна приличная семья из касты кайастха не соглашалась выдать за него свою дочь. Невест некрасивых, дурного поведения, из бедных кайастха было много, но Шурджомукхи считала Тарачорона братом и не хотела иметь невестку из недостойного рода. Она искала красивую девушку из благородного семейства и, узнав из письма Ногендро о красоте Кундонондини, решила женить на ней Тарачорона.
О ты, чьи глаза подобны лотосу! Кто ты?
Вместе со своим спасателем Кундо прибыла в Гобиндопур. Дом Ногендро поразил ее. Никогда она не видела ничего подобного. Жилище состояло из шести флигелей, каждый из которых представлял огромный дом. В передний флигель можно было попасть лишь через железные ворота, соединявшие высокую железную ограду, со всех сторон окружавшую здание. От ворот вела широкая, чистая, ровная дорожка. По обеим ее сторонам, к вящему удовольствию коров, росла мягкая трава, в которой красовались утопающие в зелени самые разнообразные цветы. Впереди высилось здание приемной Ногендро. К нему вела широкая лестница с балюстрадой из колонн. Пол флигеля был выложен мраморными плитами. В центре помещалась огромная гипсовая фигура льва с длинной гривой и жадно разверзнутой пастью. Вдоль дорожки тянулись два ряда одноэтажных построек. С одной стороны располагались конторы, а с другой — служебные постройки и жилища для прислуги. Возле ворот размещались домики для привратников и сторожей. На одном здании висела табличка: «Контора». Рядом с ней: «Молельня». Здесь собирались лишь по случаю больших празднеств. К молельне с трех сторон, образуя квадратный двор, примыкали двухэтажные постройки. В них никто не жил. В праздник Дурги здесь было шумно и людно, а сейчас все заросло травой. Дом с террасой был заперт на ключ, в нем хранился рабочий инструмент и поселились голуби. Рядом находился флигель, предназначенный для религиозных обрядов, состоящий из храма, красиво отделанного камнем, зала для религиозных представлений с танцами и кухни, в которой готовились изысканные подношения богам, тут же — жилища для священников, гостиница.
