— Я и не был способен, дьявол тебя побери! Добрых два месяца ушло на то, чтобы объяснить отцу, что это все твоих рук дело, а ты только ныла. Видите ли, она всего лишь хотела пошутить!
— Для большего правдоподобия я даже узнала имя жены одного из наставников, — улыбнулась девушка.
При воспоминании о выражении отцовского лица Джеймса передернуло.
— Знаешь что, Корри? Кому-то давно пора взяться за твое воспитание! — процедил он.
И не успела она оглянуться, как он схватил ее за руку, стянул с лошади и повел к большому камню. Уселся поудобнее и, расставив ноги, притянул ее поближе.
— Жаль, что раньше никто не додумался задать тебе хорошую трепку.
Слишком поздно догадалась Корри о его намерениях. И не успела она пошевельнуться, как Джеймс перекинул ее через колено и с силой опустил ладонь на ее затянутую в бриджи попку. Девушка вырывалась, подвывала, охала, но силы, разумеется, были неравны, тем более что Джеймс слишком долго терпел и теперь был преисполнен решимости преподать мерзкой девчонке достойный урок.
— Если бы ты носила амазонку… — шлеп, шлеп, шлеп, — отделалась бы легче. С полдюжины нижних юбок… — шлеп, шлеп… шлеп… — и твоя попка пострадала бы меньше, — приговаривал он, энергично работая рукой. Удар следовал за ударом.
— Немедленно прекрати! — визжала Корри, извиваясь. — Идиот несчастный, ты не имеешь права! Я девушка, и притом даже не твоя чертова сестра!
— И я ежедневно благодарю за это Господа! Помнишь, как ты подсыпала какую-то гадость в мой чай и из меня лило целых полтора дня?
— Я не думала, что это так долго продлится! Перестань, Джеймс, это неприлично!
— Да неужели? И это я слышу от тебя? Говоришь, неприлично?! Да я терпел тебя почти всю свою жизнь! И лично видел твою тощую задницу, когда ты плавала в пруду! И не только задницу, но и все остальное тоже!
— Мне было тогда восемь лет!..
— И с тех пор ты нисколько не поумнела. Жаль, что я не додумался до этого раньше. Считай, что на сегодня я заменил твоего дядюшку Саймона.
Наконец Джеймс остановился. У него рука не поднималась и дальше колотить ее, несмотря на те гадости, которые она устраивала ему все эти годы.
Он уже хотел столкнуть ее на землю, но увидел у ног острые камни.
— О, проклятие, паршивка ты этакая, — пробормотал он, ставя ее на ноги. Она не двинулась с места, потирая пострадавшую попку и не сводя с него глаз. Если бы взгляд имел силу убивать, Джеймс свалился бы бездыханным. Но, к счастью, все обошлось. Он поднялся и погрозил ей пальцем, совсем как когда-то старый гувернер, мистер Бонифейс.
— Не будь ничтожной жалкой неженкой! Ничего с твоей задницей не сделается, поболит и пройдет, — поучительно заметил он, разглядывая собственные сапоги. — Кстати, я забыл, сколько тебе лет?
Корри всхлипнула и вытерла рукой нос, прежде чем вскинуть подбородок и пробормотать:
— Мне восемнадцать.
Джеймс резко поднял голову.
— Ну нет! — возмутился он. — Это просто невозможно! Только взгляни на себя! Безволосый юнец с округлой задницей под дурацкими бриджами, которые не надел бы ни один уважающий себя молодой человек… Нет, погоди. Я не то хотел сказать.
— Ты слышал, Джеймс? Мне восемнадцать лет. И что тут такого невозможного?
Джеймс продолжал смотреть на нее, медленно качая головой.
— У меня вот уже три года как округлая задница! И знаешь, что еще?
— Каким образом я мог это заметить, если твои бриджи висят сзади мешком? Ну а еще-то что?
— Это очень важно, Джеймс. Осенью у меня будет что-то вроде пробного сезона. Тетя Мейбелла говорит, что это называется малым сезоном. Я буду носить модные платья, и шелковые чулки с подвязками, и туфли, которые поднимут меня от земли на добрых два дюйма. Это означает, что я уже взрослая. Я сделаю высокую прическу, вымажусь кремом с головы до ног, чтобы кожа была мягче, и выставлю напоказ бюст.
— Бедняга! На это должны уйти ведра крема.
— Может быть! Но рано или поздно крем подействует, и тогда расход будет поменьше. Ну как?
— Интересно, о каком таком бюсте идет речь?
На какое-то мгновение Джеймсу показалось, что она собирается рвануть блузку и показать груди, но, к счастью, ее здравый смысл взял-таки верх.
— У меня есть бюст, и довольно внушительный. Просто сейчас он спрятан. Вот и все.
— Спрятан? Где же именно? — деланно удивился Джеймс, оглядываясь по сторонам.
Девушка залилась краской. Джеймс уже хотел извиниться, но вовремя вспомнил, что знал ее едва ли не с пеленок. Наблюдал, как пятилетняя девчонка пыталась грызть яблоко, уверял тринадцатилетнего сорванца, что месячные — это еще не смерть, и был объектом ее издевательств бесчисленное количество раз.
— Я просто перетянулась длинным бинтом, — вознегодовала Корри, тыча пальцем в перед блузки. — Но когда я размотаю его и обрамлю вырез атласом и кружевами, десятки джентльменов наверняка падут к моим ногам!
Он примерил на себя ее презрительную улыбку.
— Боюсь, эту сцену ты увидишь только в дурацких мечтах, тем более что нечего там перетягивать. Господи, представляю себе: доска с двумя бугорками!
— Доска с двумя бугорками? Это жестоко и подло с твоей стороны, Джеймс.
— Ладно, ты права. Извини. Наверное, мне следует сказать, что мысли о твоем разбинтованном бюсте сводят меня с ума и кружат голову.
— У тебя в голове ничего нет, кроме болотной водицы! — Корри гордо выпрямилась, расправила плечи, выпятила грудь и добавила: — А вот тетя Мейбелла уверяет, что это обязательно случится.
И поскольку Джеймс практически с самого рождения знал Мейбеллу Амброуз, леди Монтегю, то ни на грош не поверил ее племяннице.
— Признайся, что она сказала на самом деле?
— Ну… тетя Мейбелла сказала, если меня хорошенько отмыть, я их не опозорю, особенно когда, как и она, надену голубое.
— А вот это уже похоже на правду.
— Не смей унижать меня оскорблениями, Джеймс Шербрук! Ты ведь знаешь, моя тетка вечно преуменьшает! И недоговаривает тоже! А сама уверена, что все упадут от восхищения, когда я буду проезжать по улице в собственном экипаже с пуделем на коленях!
— А по-моему, единственный способ сбить кого-то с ног — править экипажем собственноручно. Тогда ему точно не выжить.
Такого удара она не ожидала. Нанесенное оскорбление требовало немедленной мести.
— Слушай меня ты, подлая скотина! — завопила она, потрясая кулаками у него под носом. — Я правлю экипажем не хуже тебя, а может, и лучше! Все говорят, что у меня глаз вернее!
На взгляд Джеймса, она несла столь очевидную чушь, что он не счел нужным отвечать и лишь выразительно закатил глаза. Но девушка не собиралась отступать.
