— Есть кое-какие, — проговорил поверенный, наклонив голову.
Элинор кивнула:
— Вы не возражали бы заняться одним делом для меня? — Она понизила голос. — Конфиденциально, разумеется.
— Почту за честь услужить вам, но не знаю, кому именно помогаю.
Элинор хотела представиться, но, к несчастью, ее опередила Тия.
— Это моя сестра Элинор, леди Стэндон. По крайней мере, в настоящий момент, — улыбнулась девочка. — Пока не выйдет за герцога.
— Объясни мне еще раз: что случилось? — час спустя спросил герцога Паркертона лорд Джон Тремонт.
По правде говоря, он не был полностью уверен, что за последние несколько часов его уравновешенный (читай — ужасно скучный) братец наконец не сдался легендарному безумию Тремонтов.
— Я отправился в дом на Брук-стрит, как и обещал…
Конечно. Паркертон дал слово исправить ошибку и, как человек чести, по-другому поступить не мог.
Но что, черт возьми, произошло с ним с тех пор, как он вышел из клуба «Уайтс»?
— И что дальше? — торопил Джек, стоя у резной каминной полки, которой славился главный зал. Почти каждая комната в городском доме герцога имела не только свое название, но и связанную с ней легенду.
В главном зале это была каминная полка, сделанная по рисунку Гольбейна, и кресло, в котором однажды сидел старый король Гарри note 1 во время ночной пирушки. Кресло, в котором сейчас, как и всегда, восседал Паркертон, словно в окружении двора.
Герцог глубоко вздохнул:
— Я пришел на Брук-стрит и выручил леди Стэндон, поняв, что произошло недоразумение.
— Ты говоришь о Люси? — спросил Джек. В обществе три леди Стэндон — не годится, если Паркертон извинился перед другой.
— Да, о Люси, — вздрогнул Паркертон.
Ох, он определенно встретился с Люси Стерлинг, ну и дерзкая же она особа.
— Черт в юбке, — добавил герцог, снова вздрогнув. — Клифтон уверен, что хочет взять эту особу в жены?
— Он ее любит, — расплылся в улыбке Джек.
В комнате воцарилась тишина, которую можно было истолковать двояко: как сожаление об утрате холостяцкого статуса Клифтона или как молитву о его будущем счастье с упрямой Люси Стерлинг.
Значит, Паркертон отправился на Брук-стрит и извинился перед Люси за самоуправство своего бывшего секретаря в деле с домом ее отца, но Джек все-таки настороженно приглядывался к брату. Он не мог смириться с тем, что у его брата, достопочтенного герцога Паркертона, синяк под глазом.
— Нечего пялиться на меня! — заявил Паркертон. — Я в порядке.
— Просто… — Джек в качестве объяснения похлопал себя под глазом.
Паркертон вздрогнул:
— Да, это несколько смущает.
— Посмотрел бы ты на себя со стороны, — сказал Джек. — Скажи спасибо, что головой не ударился, или…
— Прекрати причитать!
От резкого тона герцога многие бы разбежались. Но Джек привык к надменным манерам и властности брата.
Не вызвать ли их тетушку Джозефину, подумал Джек. Она не в себе и лучше других в семье знает признаки надвигающегося безумия.
Хотя большинство уверяло, что Паркертон, дожив в разуме до сорока с лишним лет, до конца жизни останется свободным от фамильного рока.
А что до причитания…
— Черт побери, Паркертон, ты грохнулся на пол, потерял сознание.
На самом деле его посреди «Уайтса» избил разъяренный граф Клифтон, затем отправил извиняться перед Люси. И вот теперь…
Вся эта ситуация была результатом долгой и запутанной истории, и Джек не собирался сейчас терять время и пускаться в детали. Сегодня вечером ему придется все в подробностях пересказать жене.
— После того как ты уладил недоразумение с леди Стэндон…
— Как и просил Клифтон.
— Отлично, — кивнул Джек.
— Я вернул ей дом в Хэмпстеде, который по праву принадлежал ей, и посоветовал ей поискать графа…
— Ты посоветовал ей пойти к Клифтону?
— Это казалось благоразумным, — объявил Паркертон.
Джек с трудом сдержал смех.
— Импульсивное создание, — сказал герцог. — После некоторого понукания она бросилась искать его.
Джек улыбнулся. Все это звучит вполне правдоподобно.
— И что дальше?
Снова пауза.
— Я встретил ее! — Тон, которым это произнес Паркертон, с каким-то шоком и трепетом, остановил Джека.
Он собрался с духом, поскольку они переходили к той части истории, которая сбила бы с толку всех знавших Паркертона.
Паркертон бормотал нечто странное.
«У меня новая профессия», — сказал он.
Профессия? Что это значит, черт побери? Он как— никак герцог. У герцогов не бывает профессий. За исключением руководства непутевыми родственниками.
«Переведи дух, — напомнил себе Джек. — Ты, должно быть, ослышался. Паркертон просто шутит».
Но дело в том, что Паркертон никогда не шутил.
Шевельнувшись в кресле, Паркертон продолжал:
— Я попытался уйти…
— Попытался?
— Ужасно, когда никого нет, чтобы выпустить человека. Эта дурно воспитанная Люси Стерлинг бросилась вон из дома и оставила меня. Одного!
Джек снова пристально посмотрел на брата.
— Неужели так трудно выйти из пустой комнаты?
Паркертон, вскинув бровь, взглянул на него.
Паркертон обычно уходил первым, за исключением тех случаев, когда присутствовали принц-регент или герцоги королевской крови.
Его бедный братец остался один в странном доме, без всякого почитания, без заискивающей хозяйки или дворецкого, которые сопроводили бы его к двери.
Боже правый, это, должно быть, случилось с ним впервые в жизни. Многое произошло впервые в этот день для герцога Паркертона, подумал Джек, глядя на лиловый синяк под глазом брата.
— Итак, ты пошел к выходу, — напомнил Джек.
Паркертон кивнул:
— Тут все и случилось. — Джек ждал, и его брат, наконец, продолжил: — Вошла она! Повеял ветер, и ее волосы распустились, — Глаза Паркертона затуманились. — Такие красивые волосы, Джек. А на щеках — румянец.
— Светлые волосы?
— Что?
— У леди были светлые волосы?
— Да, разумеется.
Элинор. Вторая леди Стэндон, сообразил Джек.
— А потом началась суматоха со щенками.
Тут Джек и запутался, когда брат рассказывал историю в первый раз. Какая-то чепуха о борзой.
— Ее собака щенилась, и она попросила меня помочь. — Паркертон поднял глаза на Джека, — Меня! Она попросила меня помочь.
Теперь понятно, почему Паркертон говорит так недоверчиво. Бедная леди Стэндон, вероятно, не сообразила, что просит герцога Паркертона стать повитухой для ее драгоценной собаки.
— Это ты виноват! — погрозил Джеку пальцем Паркертон.
