сторону замка, всем своим видом показывая, что разговор окончен. За ним проследовал его сын, крепко сжимая пальцами найденный кулон в кармане своей куртки. Он обернулся, бросив насупленный взгляд на девочку, и отчего-то смутился, встретив её синие, словно драгоценные камни этого кулона, глаза.
Тяжело вздохнув, герцог Броди повёл свою лошадь в сторону замка. Что его там сейчас ожидает?
Увидев девочку, герцогиня Броди всплеснула лебяжьими руками. Её пухлые губы брезгливо оттопырились, курносый нос сморщился.
— О, милорд! Что это за рваньё на ней? Где вы её нашли? И что его величество приказал мне делать с ней? — сокрушалась она, увидев перед собой маленькую девочку, что привёл её муж.
— Не знаю, миледи, придумайте что-нибудь. Вы же у меня такая умница! — польстил ей герцог Броди, и поспешил ретироваться из её покоев.
— Как тебя зовут? — спросила герцогиня, когда они остались вдвоём.
Она приблизилась к девочке. Карие глаза плавно заскользили вверх-вниз по тоненькому телу. На вид ей было лет пять, не больше. Её платье было рваным и грязным, но, вне всякого сомнения, пошитым на заказ. Да и голубой бархат был невероятно хорош. Добротный и дорогой, уж герцогиня знала в этом толк! Она, как никто другой в замке, разбиралась в моде. Большие ярко-синие глаза, обрамленные длинными изогнутыми ресницами, смотрели прямо, только немного испуганно. Золотистые волосы, не видевшие долгое время гребня, были всклокочены и спутаны.
Герцогиня прищурилась, склонив голову набок. Нет, девчонка определённо была не так проста. Может, она из знатной семьи? Вполне возможно. Но только скажите на милость, что она делала в лесу? Как она там оказалась?
— Как тебя зовут? — повторила свой вопрос герцогиня, двигаясь по комнате. Накрахмаленные юбки мягко шуршали.
— Софи, миледи, — ответила девочка.
У неё была правильная речь, так не свойственная речи простой невежественной селянки. Догадки герцогини подтвердились.
— И как ты же оказалась в лесу, Софи? — вновь спросила герцогиня, вскинув вверх тонкую бровь. Девочка не ответила, низко склонив голову. — Где твои родители? Кто твой отец? Лорд? Или герцог?
Но сколько бы герцогиня Броди не спрашивала, девочка продолжала молчать.
— Идём, Софи, посмотрим, что с тобой делать, — тяжело вздохнув, произнесла герцогиня, уводя ребёнка из своих покоев.
Глава I
Шотландия, двенадцать лет спустя.
Вдоль узкой дороги, что тянулась между высоких холмов, густо покрытых зелёной травой, неторопливо двигалась деревянная повозка. Колёса, из-под которых вылетала сухая буроватая земля, медленно вращались, издавая приглушённый скрип. Выше по склону стелился ковёр из цветов, поражающий буйством насыщенных красок: белых, розовых, пурпурных. Яростный ветер шотландских просторов теребил их разноцветные макушки, развеивая сладкий аромат по округе.
Сидя внутри повозки, Софи довольно улыбалась. Она не могла поверить своему счастью, что, наконец, покинула аббатство Мелроуз, расположенное в маленьком одноимённом шотландском городке. Даже тряска по ухабистой дороге не могла испортить ей настроение. О, как было ненавистно ей находиться в унылых стенах аббатства, со всеми его строгими правилами, уставами, приложениями, и служителями в домотканых серых рясах! Но разве кого-то интересовало её мнение?
Герцогиня Броди сначала сослала её на кухню, где Софи какое-то время помогала старой, слегка подслеповатой поварихе Аббигайл, а затем решив, что хорошенькая Софи стала привлекать к себе слишком много мужского внимания, и ей следует воспитываться подальше от двора с его распущенностью и вседозволенностью, отправила её в аббатство.
Под размеренный скрип колёс воспоминания сплошным потоком нахлынули на Софи, возвращая её на семь лет назад. В один из дней, когда она помогала Абби запекать рябчиков, герцогиня Броди вызвала её к себе и завела тот разговор, что навсегда перевернул её привычный уклад жизни.
— Софи, душечка, пойди сюда! — позвала её герцогиня. — Какой ты стала взрослой! И весьма хорошенькой! — Оглядев Софи с ног до головы, протянула она. — С каждым днём твоя красота лишь расцветает, моя милая! Аббигайл сказала, что кухонные мальчишки уже стали заглядываться на тебя, — мелодично рассмеялась она. — Вскоре один из них вскружит твою юную несмышлёную головку, и итог всего этого будет весьма печален! — Герцогиня тяжело вздохнула, но Софи чувствовала, что это всё напускное. — Именно поэтому я приняла решение отправить тебя в аббатство Мелроуз. Там довольно строгие правила, но это убережёт тебя от бед и горестей в будущем.
Губы Софи задрожали, не прошеные слёзы выступили на глаза. Она уже открыла рот, собираясь возразить, но герцогиня остановила её, подняв вверх руку. Карие глаза злобно вспыхнули.
— Не спорь и не перебивай! Сейчас всё это кажется тебе ужасным и даже несправедливым, но в дальнейшем ты поймешь, что я была права, приняв такое решение! А теперь ступай! Ступай и приготовься к отъезду! Живо! — Герцогиня даже притопнула ногой от негодования.
Софи тогда убежала от неё вся в слезах, и, боясь ослушаться, собрала свои немногочисленные пожитки. На следующий день на рассвете Софи вместе с тремя такими же несчастными девочками как она, покинули Бейли-Эршир, отправившись в аббатство Мелроуз.
Семь долгих лет она жила в его стенах, изучая святое писание, и посещая уроки рукоделия, что преподавала чопорная сестра Розали. Софи не доставало усидчивости, и стежки из-под её руки выходили кривыми и косыми. Она не выносила эти уроки, а лицо сестры Розали было будто создано для того, чтобы выражать своё недовольство. Тонкие губы, что были вечно поджаты, и укоризненный взгляд бесцветных глаз приводили Софи в отчаяние. В такие моменты ей особенно сильно хотелось бросить шитьё на холодный каменный пол и бежать из аббатства как можно дальше. Лишь шахматы по ночам (которые, к слову, были под строжайшим запретом, и за нарушение полагалась порка) оставались её единственным развлечением и отдушиной.
По окончанию обучения Софи предстояло сделать выбор — принять постриг или вернуться назад в Бейли-Эршир, и служить при дворе его величества Вильгельма I. Софи не представляла, как можно добровольно запереть себя в стенах ненавистного аббатства, лишённого простых радостей жизни, поэтому выбор для неё выбор был очевиден.
Софи тряхнула головой, прогоняя воспоминания, и перевела взгляд на своих спутниц. Они возвращались все вместе, ни одна из четверых не осталась в аббатстве. Правда семь лет назад повозка увозила маленьких перепуганных девочек, сейчас же Софи видела
