Герцогского наследника Розамунда заметила на танцах в деревне, и в первый раз в жизни потерпела поражение. Полное и окончательное. Как она ни старалась завоевать внимание двадцатишестилетнего молодого человека, он оставался слепым и глухим к ее ухищрениям, явно увлеченный другими девушками, в первую очередь Августиной Фелпс, первой красавицей графства.
Но только Розамунда не привыкла сдаваться. Упрямства ей было не занимать, и она была буквально одержима извечным женским стремлением повести своего избранника по правильному пути. Даже если к нему придется применить физическое воздействие.
Розамунда плюхнулась на кушетку в своей спальне. После утомительной утренней псовой охоты и позднего завтрака в поместье герцога Хелстона ей было необходимо поговорить с сестрой.
— Сильвия, это ужасно! — Розамунда швырнула непришпиленную шляпку, украшенную лихо торчавшим пером фазана, на кровать. — Он на меня совершенно не смотрит. Вернее, смотрит сквозь меня, словно я бесплотный призрак.
Сильвия бросилась вперед и схватила шляпку.
— Разве ты не знаешь, что шляпа на постели — к несчастью?
— Кажется, мне всегда и во всем не везет. — Розамунда горестно покачала головой. — О, Сильвия, помоги мне! Что мне делать? Ты лучше разбираешься в подобных вещах, чем я.
— Это не…
— Я слышала, Аги сказала, что я похожа на ведьму — и волосами, и фигурой.
Сильвия вздохнула.
— Что ж, наши волосы и в самом деле нельзя считать роскошными, но все остальное, что говорит эта злая девчонка, — сущая ерунда. Папа не без причины называет тебя своей Опасной красотой, а за твой рост я бы отдала все на свете.
— Между прочим, она назвала тебя прекраснейшим небесным ангелом, — сообщила Розамунда, а Сильвия постаралась скрыть улыбку. — Так что теперь ты, пожалуй, скажешь, что она совсем не такая уж злая.
Личико Сильвии озарилось улыбкой, и обе девочки расхохотались.
Розамунда вытерла выступившие от смеха слезы.
— Ну по крайней мере Генри наконец заговорил со мной за завтраком.
— Ах, он уже Генри? — Глаза сестры были темными и круглыми, как полпенсовые монеты. — И что же он сказал?
— Он похлопал меня по плечу и поздравил с удачным взятием препятствия. Речь шла о глубокой траншее в Пенхоллоу. А потом появился наш брат и все испортил.
— Который?
— Финн. Он подошел к нам и сказал, что я выгляжу как пестрая курица, потому что у меня все лицо заляпано грязью. Я же не знала об этом, — уныло вздохнула Розамунда.
— Ох, Эдвина. — Сильвии очень нравилось называть сестру этим именем — вероятно, потому, что оно нравилось Розамунде меньше остальных. Девочке всегда казалось, что портрет графини Эдвины в семейной галерее смотрит на нее с немым укором, словно Сильвия недавно провинилась и сумела улизнуть безнаказанной. Графиню явно раздражало, что она вынуждена оставаться на картине, и не имеет возможности проучить негодницу.
— Хуже того, потом Фитц, Майлз и Джеймс — все обернулись, чтобы посмотреть на меня, и начали смеяться. А Финн опередил Генри, который хотел дать мне платок, и протянул свой, и теперь мне даже нечего положить вечером под подушку. — Розамунда вздохнула и полным драматизма голосом изрекла: — Да, знаю, я смешна. Пошли отсюда, здесь жарче, чем в аду. Давай поплаваем.
Так продолжалась жизнь. Много планов и мало результатов. Детские эмоции пятнадцатилетней Розамунды медленно, но верно сменялись женскими.
Следующий год оказался еще хуже, потому что семейство герцога отбыло на лето в Брайтон, где пользовалось особым покровительством принца-регента.
Но еще через год, в июне, Розамунда получила на день рождения подарок, о котором могла только мечтать, — возвращение клана Хелстонов. Среди прочих, конечно, был лорд Самнер.
Юная девушка еще не знала, что своих сокровенных желаний, тайных мечтаний необходимо опасаться именно потому, что они могут исполниться. Впоследствии Сильвия клялась, что Розамунда ни на что не обращала внимания и даже игнорировала силу предрассудков, а ведь все знают, что в Корнуолле больше магии, чем святых в раю.
Желание Розамунды видеть лорда Самнера тем жарким летом было неослабным. Но всякий раз, оказываясь рядом с ним, девушка теряла дар речи и вела себя как полная дурочка. Это приводило Розамунду в бешенство. Но что делать, если в волнистых светло-каштановых волосах Генри, часто падавших на лицо, и в чарующей улыбке было нечто заставлявшее ее сердце биться втрое быстрее. К тому же приходилось постоянно молить Господа о прощении за греховные мысли. Братья видели ее томление и издевались над сестрой как могли. Собственно говоря, так ведут себя все братья на свете.
За день до того, как все Хелстоны должны были отбыть в город, Розамунда постаралась сделать «хорошее лицо» и отнестись ко всему философски. Решив отвлечься от мыслей о лорде Самнере, она захотела прокатиться к мысу верхом, выбрав для прогулки нового, купленного отцом недавно серого жеребца-четырехлетку по кличке Домино.
Забравшись в седло, девушка сразу пустила резвого коня в галоп. Домино птицей летел к утесам Перрон-Сэндс, а всадницу охватило чувство свободы.
Лорд Самнер. Да кому он нужен? Что он значит по сравнению с ее родными и этими пейзажами, тем более, когда она сидит на спине могучей лошади и намерена сполна насладиться суровым великолепием природы?
Глядя на море, поверхность которого безжалостно хлестал ветер, Розамунда неожиданно боковым зрением заметила еще одного всадника. Мужчина ехал на могучем скакуне — гнедом, с четырьмя белыми носочками. Девушка со свистом втянула воздух. Лорд Самнер.
Ну, надо же! Именно тогда, когда она решила забыть о нем! Впрочем, он все равно ее не замечает.
— Хей-хо! — выкрикнул Генри и направился в ее сторону. — Графиня! Какой сюрприз! Я думал, что все леди в такой ранний час еще спят. — Лошадь остановилась и тут же нетерпеливо заплясала рядом с Домино.
Сердце Розамунды билось так сильно, что это, должно быть, можно было заметить даже сквозь одежду. Она с трудом прогнала панику и напомнила себе, что отныне этот мужчина ей безразличен.
— Я не леди, сэр, — ответствовала она. Лорд Самнер тихо засмеялся.
Девушка почувствовала, как запылали ее щеки, и оскорбилась в лучших чувствах. Она же никогда не краснеет!
— Я имела в виду, что не принадлежу к таким леди.
— Конечно, нет, это я уже понял. Боже правый, это жеребец?
— Да, а что?
— Потрясающе! Мой Бутс готов к небольшому соревнованию, чтобы заработать свою порцию овса. Не хотите поучаствовать? Ну, скажем, до конца пляжа. — Юноша весело рассмеялся. Солнце, залив его роскошную шевелюру, высветило золотые нити в его каштановых кудрях.
