Во время бала Теодор понял, что не леди Ренвик заманила его в ловушку. К сожалению, поговорить с братом Теодору не удалось: в тот же вечер Джонас смылся из города, оставив брата расхлебывать заваренную им кашу.
На следующий день лорд Эшли пришел к своей невесте. Дворецкий оценил внешний вид посетителя как неудовлетворительный и надменно сообщил, что леди Ренвик сегодня не принимает.
— Сообщите, что пришел барон Эшли, — усмехнувшись, сказал Теодор. Очевидно, это имя было дворецкому знакомо. Он недовольно поджал губы, пригласил барона в гостиную.
— Полагаю, вас леди Ренвик примет.
Еще бы. Теодор не сомневался, что прислуга во всем Лондоне уже знает о вчерашнем скандале.
Ожидая леди Эмму, он осматривал гостиную. Богато. Роскошно. Вряд ли леди Ренвик понравится то, что она увидит в его доме. Вряд ли она вообще согласится переступить порог его дома. Она наверняка считает, что в ловушку ее заманил он. И выхода из этой ловушки не было.
— Доброе утро, милорд. Вы достали разрешение? — сказала леди Ренвик, едва войдя в гостиную. Он ждал ее здесь уже около часа. Ему даже не предложили выпить, что ясно показывало, как к нему относятся в этом доме.
— Да, мадам, — невольно ответил он таким же холодным голосом, каким спросила она. — Мы можем пожениться хоть завтра, если вам будет угодно.
— Через неделю, — объявила она. — Мы поженимся через неделю. Тем временем мой поверенный составит брачный контракт.
— Как пожелаете, леди Ренвик.
Эмма бросила на него испытующий взгляд. Его слова противоречили тону: слова подразумевали подобострастность, но тон был холодным и независимым, словно ему было все равно, выйдет ли она за него замуж. Странно. Она считала, что охотник за деньгами, который поймал жертву в свои сети, должен проявить радость. Или хотя бы злорадство.
Обсуждение контракта состоялось быстро и безболезненно. Из своего огромного состояния, не считая дома в Лондоне и небольшого, но доходного имения на востоке страны, она выделила ему в безраздельное пользование десятую часть — при условии, что она сохраняет полный контроль над остальной частью своего состояния. Огромная сумма, но Эмма знала: если муж — мот, то никакого состояния не хватит. К тому же, ей неизвестна сумма его долгов. Наверняка они огромны, если он решился скомпрометировать ее, даже не пытаясь сначала очаровать и обольстить.
Эмма удивилась, что он без споров подписал контракт, невыгодный для него, но возражать, естественно, не стала.
Лорд Эшли внес одну-единственную поправку, она касалась порядка наследования в случае смерти одного из супругов. Первоначально в контракте было сказано, что в случае смерти жены все переходит к ее родственникам. Теодор предложил написать так: в случае смерти жены ее доля имущества переходит к ее родственникам, т. е. ее поместья и деньги на ее счету в банке. Его же доля остается при нем, т. е. его поместье и деньги на его личном счете, даже если она дала ему эти деньги. Соответственно в случае его смерти действует это же условие. Эмма позволила себе недоверчивый взгляд: ведь у него ничего нет, кроме тех денег, которые она дает ему. Но она сочла его требование справедливым. Составляя контракт, она думала лишь о том, как бы обезопасить себя.
— У вас есть поместье?
— В сильно запущенном состоянии…
На ее лице появилась презрительная тень.
— Поэтому мне кажется, что вы не захотите обременять себя таким наследством, — закончил Эшли.
Она благосклонно кивнула.
— Следующее, — невозмутимо продолжила она. — У вас нет своего дома в Лондоне, лорд Эшли?
— Нет, мадам.
— Тогда, полагаю, вы не будете возражать, если мы будем жить в этом доме?
— Разумеется, — ответил он ее любимым словом. Эмма подозрительно взглянула на него: ей показалось, что он над ней издевается, — но лицо его ничего не выражало. Как обычно. Она начала подозревать, что ее будущий муж под стать ей — такой же холодный. Ей вдруг захотелось сказать что-нибудь такое, что вывело бы его из себя. Например: «Теперь о супружеских обязанностях. Я не буду исполнять их. Если вы не согласны, можете катиться ко всем чертям…» Естественно, она не сказала ничего подобного.
— Завтра графиня Ливингстон дает бал. Мы должны присутствовать на нем вместе.
— Как прикажете, мадам.
Эмма снова взглянула на него: неужели он опять издевается?
— Вы заедете за мной, мы должны появиться там вместе.
— Мадам, есть она досадная мелочь: я не имею кареты, поэтому нам придется использовать вашу, если вы не возражаете.
— Разумеется, — Эмма слегка пожала плечами. Ничего другого она и не ожидала. Ее смутил странный взгляд жениха — насмешливый? Через мгновение лицо барона снова стало непроницаемым. Показалось? Она незаметно вздохнула.
— Полагаю, говорить больше не о чем. Завтра я жду вас к половине десятого.
— Имею честь, мадам, — откланялся Теодор и вышел. Через три дня эта холодная, властная женщина будет его женой! Кошмар. Через месяц она заморозит его насмерть и снова станет вдовой.
Эмма откинулась на спинку дивана. Вроде бы она держала ситуацию под контролем, вроде бы барон согласился на все ее требования, но ей казалось, что весь этот час между ними шла настоящая борьба. Она не понимала его: странные взгляды, слова. Он себе на уме. Она боится его.
Она боится его! Вот так открытие! Она не боялась даже собственного мужа!
Вздор, сказала она себе. Вот уж кого она боялась, так это именно собственного мужа, и нечего лгать себе, это к добру не приводит. Когда-то она закрывала глаза на недостатки своего любимого, поощряла его ухаживания вопреки воле родителей. Он был богат. Ей казалось, что состоятельный аристократ не может быть ужасным человеком. Ужасными бывают только бедные охотники за приданым, игроки и пьяницы. Она ошиблась.
Какое счастье, что на ее стороне герцог Клермонт и — благодаря ему — еще несколько влиятельных людей, которые смогли устроить так, чтобы и после свадьбы ее имущество осталось под ее контролем!
Итак, бесчестный обманщик, игрок и мот, себе на уме. Может, стоит отказаться от свадьбы, пока не поздно? Она представила себе, какая пойдет сплетня…
…Вот идет леди Ренвик, — говорит одна дама другой под прикрытием веера.
Ах, та самая, которая отказала Эшли, несмотря на?..
Да-да, та самая…
И обе дамы переходят на другую сторону улицы.
Потом ее перестают приглашать на вечера и просто в гости. Перестают замечать. Мужчины начинают воспринимать ее как легкую добычу, как… куртизанку. И только верные друзья…
Но у нее нет друзей. Ни одного. Разве что герцог Клермонт…
