– Итак, – продолжил Эндрю, – пытаясь в последний перед смертью момент заставить меня измениться, граф исключил меня из завещания.
– Но он, конечно, не может совсем лишить вас наследства, – сказала Каролина. – Титулы, собственность в городе, фамильное загородное поместье… Мне казалось, что они наследуются по майорату[1].
– Да, это так, – Эндрю горько улыбнулся. – Я получу титулы и собственность независимо от того, что предпримет граф. Он не может нарушить майоратное право наследования, как и я. Но деньги – все семейное состояние – не наследуются по майорату. Он может оставить деньги кому угодно. И, похоже, я скоро обнаружу, что превратился в одного из этих чертовых аристократов, гоняющихся за состоянием. Им приходится жениться на наследницах с лошадиными лицами и привлекательным приданным.
– Как это ужасно. – Глаза Каролины внезапно вызывающе блестнули. – Я имею в виду, для наследниц.
– Каро, – донесся протестующий голос Кейда.
– Все в порядке, – сказал Эндрю. – Любая женщина, которая станет моей невестой, заслуживает сочувствия. Я не слишком хорошо обращаюсь с женщинами. И никогда не делал вида, что это не так.
– Что вы имеете в виду, говоря, что не слишком хорошо обращаетесь с женщинами? – Каролина теребила в руках булавку и снова уколола палец. – Вы жестоки?
– Нет. – Эндрю неожиданно нахмурился. – Я никогда не причиню женщине физического вреда.
– В таком случае, вы просто относитесь к ним без почтения. Кроме того, вы, без сомнения, невнимательны, не выполняете обещаний, ведете себя оскорбительно и невоспитанно. – Она сделала паузу и выжидающе посмотрела на него. Когда Эндрю не прокомментировал ее высказывание, она язвительно переспросила: – И?
– И что? – в ответ с дразнящей усмешкой спросил он. – Так вы меня спрашивали? А я подумал, что вы произносили речь.
Они рассматривали друг друга прищуренными глазами, и бледная кожа на лице Каролины от гнева приобрела розоватый оттенок. Атмосфера в комнате накалилась, воздух потрескивал от напряжения. Эндрю недоумевал. как, ко всем чертям, тощей старой деве удается так на него действовать? Он, сделавший своим жизненным девизом нежелание волноваться ни о чем и ни о ком, включая себя самого, был внезапно раздражен и возбужден больше, чем когда-либо ранее на своей памяти. «Мой бог», – подумал он, – «должно быть, я законченный извращенец, если хочу сестру Кейда Хагривза». Но он ее хотел. Его кровь бурлила от жара и энергии, а нервы медленно, но верно накалялись, стоило только подумать о том, какими разными способами он хотел бы использовать этот изящный, невинный рот.
Хорошо, что Кейд был рядом. В противном случае Эндрю не был уверен, что смог бы удержаться от того, чтобы продемонстрировать мисс Каролине Хагривз, насколько именно он был развратен. В самом деле, если он продолжит стоять, то его желание вскоре станет слишком очевидным под тонкой тканью модных обтягивающих желтовато-коричневых панталон.
– Разрешите присесть? – отрывисто спросил он и указал на стул около дивана-канапе, где сидела она.
Будучи совершенно неискушенной, Каролина, похоже, не заметила его растущее возбуждение.
– Пожалуйста, присаживайтесь. С нетерпением жажду услышать подробности одолжения, о котором вы хотите просить. Особенно в свете тех очаровательных и пристойных манер, которые вы до сих пор демонстрировали.
Господи, она смешила его, несмотря на то, что ему хотелось ее придушить.
– Благодарю. – Он сел и небрежно наклонился вперед, поставив локти на колени. – Если я хочу, чтобы граф снова вписал меня в завещание, то у меня нет другого выбора, кроме как угодить ему, – сказал он.
– Вы собираетесь изменить свое поведение? – скептически спросила Каролина. – Вести иной образ жизни?
– Разумеется, нет. Та выгребная яма, которую я называю своей жизнью, вполне мне подходит. Я хочу лишь сделать вид, что готов измениться, до тех пор, пока старик не встретится с творцом. Затем я пойду своей дорогой, с принадлежащим мне по праву состоянием.
– Как это мило с вашей стороны. – В ее темных глазах блеснуло недовольство. Почему-то Эндрю задела ее реакция, хотя он всегда плевал на то, что могут о нем подумать другие. Он почувствовал, что ему необходимо оправдаться в ее глазах, каким-то образом объяснить, что он не настолько заслуживает презрения, как может показаться. Но он промолчал. Будь он проклят, если попытается что-то ей объяснять.
Она продолжала смотреть на него.
– И какую роль вы отводите мне в своих планах?
– Мне нужно, чтобы вы изобразили ко мне интерес, – решительно сказал он. – Романтический интерес. Я собираюсь убедить отца в том, что бросил пить, играть и гоняться за юбками… и что я ухаживаю за подходящей женщиной с намерением жениться.
Каролина удивленно покачала головой:
– Вы хотите фиктивную помолвку?
– Нет нужды заходить так далеко, – ответил он. – Я лишь прошу разрешения сопровождать вас на несколько общественных мероприятий… Станцевать несколько танцев, раз или два проехаться в экипаже… Этого достаточно, чтобы начали появляться сплетни, которые дойдут и до моего отца.
Она посмотрела на него так, словно он был пациентом Бедлама[2]:
– О господи, почему вы думаете, что кто-нибудь попадется на эту уловку? Мы принадлежим разным мирам. Я не могу вообразить более неподходящей друг другу пары.
– Это не так уж неправдоподобно. Женщина в вашем возрасте… – Эндрю замялся, думая, как потактичнее выразить свою мысль.
– Вы хотите сказать, что раз мне двадцать шесть лет, то из этого естественно следует, будто я отчаянно жажду выйти замуж. Настолько отчаянно, чтоприму ваши ухаживания независимо от того, насколько вы мне отвратительны. Вот что люди наверняка подумают.
– У вас острый язык, мисс Хагривз, – мягко сказал он в ответ.
За блестящими стеклами очков она нахмурилась.
– Вы правы, лорд Дрейк. У меня острый язык, я синий чулок, и я смирилась с тем, что я старая дева. Разве кто-либо в здравом уме поверит, что у вас ко мне возник романтический интерес?
Хороший вопрос. Всего несколько минут назад Эндрю сам посмеялся бы над подобным предположением. Но как только он сел к ней ближе, и его колени оказались недалеко от ее, зарождающееся в нем желание вызвало внезапный прилив жара. Он мог чувствовать ее запах – теплой женской кожи и свежего воздуха, как будто она только что пришла из сада. Кейд рассказывал по секрету, что его сестра проводит много времени в саду и оранжерее, выращивая розы и экспериментируя с растениями. Каролина и сама была похожа на розу – изысканную, со сладким аромат, хотя и немного колкую. Эндрю не мог поверить, что никогда раньше ее не замечал.
