У лорда было одно-единственное оправдание своего еженощного посещения игорных притонов. Дело в том, что надо было спасать наследство и позаботиться о матери. С этой мыслью он каждый вечер покидал дом.
Эшфордам принадлежали сравнительно обширные угодья в графстве Кент. Род Варденов владел ими, как и графским титулом, со времен Генриха Восьмого. Хотя Вардены никогда не славились баснословным богатством, но многие поколения рода существовали вполне безбедно. Так продолжалось до тех пор, пока отец нынешнего графа Эшфорда не попытался умножить состояние. Затея эта ввергла семейство в состояние почти нищеты. Доверившись правительству и вложив немало денег в казенные ценные бумаги, он разом потерял и веру во власть, и деньги, когда до острова, преодолев Ла-Манш, дошли слухи о поражении Веллингтона под Ватерлоо. Облигации проданы были им в тот самый день, когда курс упал до самого низкого уровня, а на следующее утро он обнаружил, что если бы он не поспешил, то фамильное состояние утроилось бы. Но что случилось, то случилось. И теперь мало что отличало молодого лорда Эшфорда от юного виконта Линдсея. Только виконт лишился сорочки с буквальном смысле, а лорд пока лишь в переносном.
Два дня спустя после злосчастной сделки старого графа хватил удар, и, не приходя в себя, он умер. Леди Эшфорд твердила всем знакомым и тем, кто просто соглашался ее выслушать: “Это сущее благословение Божие. Он бы не вынес своей беспомощности”, и слезы текли по ее лицу. Ее младший сын Энтони служил капитаном в армии Веллингтона и на похоронах не был. Да и узнал он о смерти отца лишь тогда, когда вернулся на родину.
Старший сын Эдуард, который по праву унаследовал титул, став графом, дал понять, что не пощадит сил своих, но восстановит благополучие рода. Он закрыл городской дом в Лондоне и заперся вместе со своим управляющим и стряпчим, а затем представил своей жене и матери очень подробный план строгой экономии.
Обе дамы ничего не имели против. Их впечатляла серьезность Неда, они восхищались его обязательностью. Но рвение мужа и сына их тревожило: он истощал себя работой, допоздна сидел за счетами, стараясь придумать еще какие-нибудь способы укрепления семейного бюджета.
После войны капитан Тони Варден был переведен в Лондон, в штаб Военного министерства. Должность столоначальника при генералах не слишком обременяла молодого офицера. На праздники он навещал Кент, но дома не сидел: его охотно приглашали на всякие общественные церемонии. Выпивал и, бывало, играл, но тут он следовал обычаям и привычкам сверстников.
Брата он уважал за присущее тому чувство долга и был благодарен судьбе, что Нед был старше. И никогда не завидовал ему. Тут он отличался от очень многих младших братьев. Он понимал, что его нрав несовместим с ответственными обязанностями. И все же, когда ему приходилось бывать в отчем доме и видеть лицо Неда, он задумывался: а не мог бы и он как-то помочь брату? Уж слишком тяжело бремя Неда.
– Почему бы тебе не продать Эшфорд, Нед? – спросил он однажды брата.
– Как?! Продать Эшфорд?! После трех столетий? Ведь наша семья уже три века владеет этим имением. Нет, я на это никогда не пойду. Эшфорд достанется наследнику: или сыну, если у нас с Шарлоттой будет сын, или тебе.
– Ты так себя изводишь, что у тебя есть шанс остаться без наследника, – горько пошутил Тони. Если бы это была только шутка!
– Нет, нет, все будет как полагается. Подожди годик-другой. Все выправится. Мы потихоньку выберемся из трясины.
Однако Неду не суждено было дожить даже до конца года. В марте он сильно простудился, но все же захотел лично проследить за работой в поле. Погода в ту весну стояла сырая, и простуда скоро перешла в воспаление легких. Он угас за две недели. И капитан Энтони Варден стал новым графом Эшфордским.
Слишком многое на них обрушилось. Графиня свалилась без чувств еще на церковном дворе и потом много месяцев не выходила из своей комнаты. Ее невестка, очень хорошо относившаяся к матери мужа, вынуждена была оставаться в доме свекрови, пока не появилась надежда на выздоровление. А Тони через неделю после смерти брата уселся за письменный стол Неда и стал разбирать его бумаги. Дойдя до последнего счета, нацарапанного явно нетвердой уже рукой, Тони ощутил, что у него нет сил совладать со своим горем. Остаток ночи он провел в притоне с картежниками, а потом, уже в постели, рыдал, взывая: “Нед! Нед! ” – как в детстве, когда падал с пони или запутывался в леске своей удочки.
Назавтра он уехал, намереваясь потолковать со стряпчим, который оказывал юридические услуги их роду, и вообще собираясь получше разобраться в делах дома Эшфордов. Но утренний визит в контору старика Фарли убедил молодого графа, что на этот титул он явно не тянет. Не из того он теста, что Нед, это точно. Дела выглядели безнадежными. Ему было непонятно, как Нед хотел поправить положение за пару лет. У Тони было впечатление, что если и удастся как-то вывернуться, то на это уйдет лет двадцать. Удачный сбыт собранного урожая или выгодные вложения небольших денежных сумм – все это не стихия Тони. Он мог похвалиться одним талантом: умением вести солдат в атаку. Он был создан для поля боя, а на поприще бизнеса от него мало проку.
Вот он и зачастил в игорные притоны. Сначала лишь для того, чтобы развеяться и не думать о тяжком бремени. Но незаметно игра затягивала его, ставки росли, проигрыши, к сожалению, тоже.
Он решил сдать внаем принадлежавший семье городской дом в Лондоне, чтобы иметь хоть какой-то постоянный доход. Но, сделав этот разумный шаг, Тони, вместо того чтобы беречь деньги для имения, тратил их на игру.
Он наделал долгов по всему городу. Выглядел он прилично, и ему верили. Его камердинер очень быстро освоил искусство отваживания кредиторов. Но когда-нибудь все они дружно накинутся на несостоятельного должника.
До чего он пока не дошел, так это до продажи графского имения. С негодованием он оборвал бы всякого, кто стал бы советовать ему нечто подобное. Не затем ли пустился он во все тяжкие, чтобы спасти поместье? Никогда он не пойдет на что-то такое, что будет грозить благополучию его матери. Но имение казалось молодому графу тяжким ярмом на шее – он ощущал себя рабом-гребцом, прикованным к античной галере. Немыслимо и невозможно продать имение – ведь Нед умер, и нельзя обессмысливать его смерть. Однако если бы удалось как-то облегчить этот тяжкий груз…
– Тревожусь я за Тони Вардена, – заговорил лорд Томас Барранд, выглядывая из-за газеты и обращаясь к жене и дочери.
– А что такое, папа? – заинтересовалась леди Джоанна.
– Мне поначалу казалось, что в притоны он зачастил в этом году из-за переживаний. Понятно, брат умер. Но вот уже сколько месяцев прошло, а он все играет в карты. В клубах судачат. Говорят, что затянуло его это пристрастие.
