– Я понимаю.
Отношение Анны к работникам Марк в свое время характеризовал как “до противного классическое и жутко, жутко британское”. Она имела привычку полностью доверять людям, которых нанимала, а если они оказывались недобросовестными, то Анна воспринимала это как личное оскорбление.
– Разумеется, такое положение дел недопустимо, – решительно заявила Анна, швыряя крестовник на буфет. – Я не могу себе позволить держать управляющего, который не справляется со своим делом. Я сегодня же разберусь с ним.
Похоже, слова Анны удивили Джоша:
– Вы намерены уволить его?
Анна, словно дразня Джоша, так же как он, удивленно вскинула брови.
– А у вас есть возражения?
– Если вас интересует мое мнение, то да, у меня есть возражения, – быстро ответил Джош. – Для того чтобы содержать ранчо, мало просто иметь деньги и скот. Существует еще такая мелочь, как взаимное доверие. Вы не можете ожидать преданности от своих работников, если сами не доверяете им.
Анну крайне удивил такой поворот дела.
– Что-то я вас не понимаю…
Но Джош бесцеремонно оборвал ее:
– Вы прекрасно содержите дом, мадам. Все здесь сияет и сверкает, все слуги работают четко, как хорошо налаженный часовой механизм, и я уверен, это ваша заслуга. Но что касается управления ранчо, то тут вы очень многого не знаете.
Анна попыталась возразить, но Джош опередил ее, не дав вымолвить ни слова:
– На ранчо все зависит от хозяина. Возможно, там, откуда вы приехали, дело обстоит иначе, но здесь настоящий хозяин не может позволить себе просто сидеть в прекрасном доме, листать журналы и устраивать приемы. Он каждый день вместе с работниками объезжает ранчо верхом, клеймит скот, орудует лассо. Покажите мне скотовода с чистыми руками, и я скажу вам, что он либо лентяй, либо жулик. Вам едва удается окупать расходы, и если вы плохо знаете свое дело, то не ожидайте, что кто-то будет делать всю работу за вас.
– Должна вам сказать, что я уже шесть лет довольно успешно управляю ранчо…
– Да неужели? А когда вы в последний раз объезжали территорию? Сколько бычков вытащили вчера из зарослей кустарника? Или, может быть, занимались починкой ограды?
Глаза Анны гневно сверкнули, она не удостоила Джоша ответом.
Джош положил руку на стол ладонью вверх, как бы в знак примирения.
– Послушайте, – рассудительно продолжил он. – Я не собираюсь ссориться. Я просто хочу сказать, что слишком уж быстро вы находите виноватого, а, честно говоря, вы и сами во многом виноваты. Ничего бы этого не произошло, если бы вы уделяли больше внимания своим землям и скоту. – Джош сделал паузу. – Вы хотите уволить управляющего? Не мое дело вам мешать. Но подумайте о последствиях: кто-то явно окажется недоволен, многие работники покинут ранчо, а в разгар сезона будет трудно подыскать им замену.
Анна свирепо посмотрела на Джоша:
– Но вы же сами сказали мне, что Большой Джим никуда не годен! А теперь защищаете его.
– Лично я ничего не имею против этого человека. Мне даже по-своему жаль его. – Джош улыбнулся, но улыбка вышла какой-то печальной. – Бывает и такой тип людей. Да, он груб, но именно грубые люди осваивали здешние земли. Новое поколение пытается отодвинуть таких работяг на второй план. И куда же сегодня податься таким парням, как Большой Джим? Что им делать? Все, что они знают, так это лошади и скот. Самолюбие их ущемлено, перспектив никаких. Возможно, поэтому Большой Джим так и разленился. Это нехорошо, но простительно. Если человеку не за что бороться, он теряется, а если у него нет перспективы, то появляется наплевательское отношение ко всему. Когда Джим умрет, никто не станет сожалеть о его смерти. Мне жаль его.
Пока Джош говорил, в нем что-то изменилось, и Анна как бы на мгновение увидела его настоящее лицо. Голос Джоша звучал мягко, взгляд стал задумчивым, как будто он разговаривал сам с собой. И Анна поняла, что Джоша сейчас тревожит не только судьба Большого Джима.
– А будет ли кто-нибудь сожалеть о вашей смерти? – тихо промолвила Анна.
Джош посмотрел на нее, и грустно улыбнулся:
– Может быть.
– Женщина? – осторожно поинтересовалась Анна.
Она поняла, что попала в точку. В глазах Джоша промелькнула боль, но он тут же попытался скрыть ее. Анне стало не по себе. Наверное, он грустит по женщине… и любит ее.
Затем глаза Джоша лукаво сверкнули, губы растянула широкая улыбка, и он признался:
– Да, женщина. Точнее, три женщины. Анна не отводила от него изумленного взгляда.
– Мои сестры. – Джош усмехнулся. – Те самые, которые так испортили меня. Думаю, они будут горевать… может, даже поставят мне скромный памятник.
Анна испытала ничем не объяснимое облегчение и даже какую-то непонятную, глупую радость. Значит, у него есть сестры, он способен проявить жалость к человеку, которого почти не знает, и неплохо разбирается в делах ранчо. За последние полчаса Анна узнала о Джоше значительно больше, чем за все предыдущее время. И все же он по-прежнему оставался для нее загадочной личностью.
Анне не терпелось продолжить разговор, пока чуть приоткрытая дверь в его внутренний мир не захлопнулась. Однако ей показалось, что момент уже упущен. Но все же попытка не пытка.
– Должна заметить, мистер Коулман, что не ожидала от вас такого сочувствия к моему управляющему. Ведь вы его почти не знаете. Тем более, как я слышала, его вообще мало кто любит.
Джош усмехнулся:
– Честно говоря, тут у меня имеется корыстный интерес. Большой Джим мне отнюдь не симпатичен, но если вы его сейчас уволите – в тот самый момент, когда я обнаружил крестовник, – то, как вы думаете, кого он обвинит в своем увольнении? У меня и так полно недоброжелателей.
– Неужели? Кто же это?
– Вы, например.
– Пожалуй, – сухо пробормотала Анна, понимая, что правду он ей не скажет. В конце концов, разве можно ожидать искренности от человека, скрывающегося от закона. – Разубеждать вас я, конечно же, не буду. Не стану также разжигать вражду между своими работниками. Может, у вас есть какие-то предложения?
Джош сделал вид, что задумался. Ей ужасно не хотелось задавать ему подобный вопрос, но уж очень любопытно было услышать его мнение.
– Что ж, если бы это было мое ранчо… – Похоже, Джошу понравилось, как это прозвучало, и он повторил: – Если бы это было мое ранчо, я, пожалуй, учитывая многолетнюю службу Большого Джима, подыскал бы ему другую должность, на которой он не смог бы причинить большого вреда. И его гордость осталась бы неущемленной. Пусть считает, что даже оказывает вам услугу. Такая леди, как вы, без особого труда сможет заставить мужчину почувствовать себя героем, дав ему при этом по зубам, не так ли?
