Похоже, наступил момент, когда пора было все прояснить. Она же собиралась только узнать Флетчера, а не довести его до умопомрачения. Билли села прямо, скрестив ноги, вознамерившись открыть ему правду и покончить с этим фарсом. Она решила, что ей будет гораздо лучше, когда правда выйдет наружу. Кроме того, может быть, тогда они вернутся в Лейквью, где определенно должна быть ванна.
— Мистер Белден, я, я… — начала она торопливо, а затем запнулась.
— Да? — Флетчер поднял голову. От улыбки на его щеках проступили ямочки. — Что случилось? И пожалуйста, не говори мне, что ты не знаешь, как спросить меня о том, можешь ли ты спрятаться за деревьями, чтобы облегчиться. Я никогда не встречал подобной скромности. С такими девичьими повадками ты вполне можешь сойти за девушку. Билли.
Билли раскрыла рот от удивления, и все мысли о том, чтобы признаться, тут же испарились из ее головы от этого удручающе несвоевременного словесного укола со стороны Флетчера. Как мог этот ужасный человек говорить такие постыдные слова, относясь к ней, как к несмышленому ребенку. Как она могла сказать хоть что-нибудь после этого обидного замечания?
— Нет, — выдавила она наконец, радуясь, что было достаточно темно, чтобы скрыть ее покрасневшее лицо. — Это совсем не то, что я собирался сказать, — добавила она, качая головой. — Я думал, что мы можем поговорить, и все.
— Поговорить, — повторил Флетчер, еще раз пораженный скромностью Билли. Он не мог дождаться возвращения в Лейквью, чтобы избавиться от этого мальчика и своих ужасных мыслей. Но возможно, идея Билли была правильной. Разговор может помочь убить время и отвлечь Флетчера от его чувств. — Очень хорошо. О чем ты хотел бы поговорить?
Билли начала медленно покачивать головой, так, как будто это могло бы принести ей темы для разговора.
— Гм, я не знаю. Может быть, о Лондоне? Да, прекрасно, мы могли бы поговорить о Лондоне. Я никогда там не был, вы знаете?
— Ты не был там? — мягко спросил Флетчер. — Никогда бы не подумал при всем этом налете утонченности и городской наглости, которые есть в тебе. — Он достал тонкую сигару из кармана и наклонился вперед к костру, чтобы поджечь ее, не догадываясь, как близок он был к несчастью, потому что Билли опять захотела убить его. — Что ты хотел бы узнать о Лондоне?
Неужели не было достаточным то, что она определила ему тему разговора? Нужно было обязательно уточнять? Неужели у него совсем нет воображения? Лондон. Это была простая тема для такого болтливого человека, как он, не должно было составить труда часами говорить безо всякого участия с ее стороны. Неужели ей нужно обо всем заботиться самой?
— Я не знаю, — сказала она. — Красавчик Брумель[2]? — едва не закричала она, вдруг найдя тему для разговора. — Да, я хочу знать все о Красавчике Брумеле.
Флетчер завалился на спину, улыбаясь в ответ на невинное любопытство Билли. Бедный Красавчик. Он был обречен навеки стать центром всеобщего внимания, даже со стороны маленьких мальчиков Озерного края. Еще немного подумав, Флетчер процитировал:
И не пропустив ни единый банкет,
Ты бабочкой легкой стремилась на свет,
С приема на бал успевая едва,
Душа шумных сборищ, теперь ты мертва.
— Что? — Билли посмотрела на бутылку вина, которую Флетчер потягивал весь вечер, думая, что, он уже, должно быть, сильно пьян. — Что это было?
— Это, мой маленький друг, — отозвался Флетчер, поворачиваясь на бок и подпирая рукой голову. — «Похороны бабочки» Красавчик написал лет десять назад, когда находился в некотором поэтическом состоянии духа, как я предполагаю. Там были еще какие-то строки, но я не могу их вспомнить теперь, но это четверостишие навсегда осталось со мной. Я думал много раз, не было ли это предчувствием его ссоры с Распухшей Ногой; и, если это было так, значит, он был готов к такому повороту событий. Разумеется, то, кого он подразумевал под бабочкой, так и осталось тайной.
Несмотря на свое настроение, Билли нашла эту тему занимательной.
— Но почему принц-регент не любит больше мистера Брумеля? Они же были большими друзьями на протяжении долгого времени, не так ли?
Выпуская клубы сигарного дыма, Флетчер вспомнил истории, которые он слышал о Красавчике и Принни. Он усмехнулся:
— Почти двадцать лет, если мне не изменяет память, начиная с того времени, когда Красавчик служил в десятом драгунском полку. — Он покачал головой. — Не думаю, что драгуны когда-нибудь забудут это оскорбление.
— Оскорбление? Я не понимаю. Что же натворил мистер Брумель?
Флетчер зажал сигару между пальцами и посмотрел на ее горящий кончик.
— Не больше, чем он должен был, на самом деле, — произнес он, усмехнувшись еще раз. — На самом деле бедный Красавчик был так сильно вовлечен во всеобщие празднества, проходившие в Лондоне и Брайтоне, что с трудом находил свое место во время построения, потому что не мог вспомнить свой порядковый номер. К счастью, человек, перед которым Красавчик всегда стоял во время построения, обладал милым сизым носом, что всегда помогало мистеру Брумелю найти свое место в строю. Но тут произошло непредвиденное.
— Человек с сизым носом умер?
— Нет, все было гораздо хуже, — продолжал Флетчер, — человека с сизым носом перевели в другое подразделение. Естественно, когда во время построения он занял другое место, так поступил и Красавчик, который не признал свою ошибку даже после того, как старший чин сообщил ему, что он встал не туда. Услышав это, Красавчик едва повел бровью, слегка обернулся и, увидев сизый нос позади себя, уверенно заявил: «Нон-сенс. Я знаю, что я на сво-ем месте. Это было бы действительно ми-ло, если бы я не знал свой от-ряд».
Билли громко рассмеялась, представив себе эту картину.
— Он так это и произнес? — спросила она, как только справилась со своим смехом. — Что за странная манера говорить!
— Это жеманное растягивание слов я нахожу неприятным в любом другом человеке, но не в Красавчике, которому удавалось делать это восхитительно.
— А его манера одеваться, — вставила свое слово Билли. — Это правда, что ее копировали все мужчины, которые старались модно выглядеть?
— Я копировал его стиль одежды упорнее всех, — признал Флетчер без всякого стыда, потому что восхищался безупречной элегантностью и пристрастием своего друга к чистоте. — Хотя, конечно, я не заходил так далеко, чтобы часами завязывать галстук или принимать ванну из молока. Должен заметить, что воздух Лондона, который никогда не был особенно здоровым, был значительно улучшен массовым подражанием Красавчику в ежедневном купании и ношении абсолютно чистой одежды.
