— Будь осторожна, дорогая. Змеи жалят исподтишка.
— А у кошек есть когти, — парировала Юдифь, тряхнув головой. Затем обняла мать, что обычно придавало ей уверенность в себе. Алисия крепко прижала дочь к сердцу. Больше она ничего не могла сделать.
Роберт де Беллем, граф Шрусбери, лорд Монтгомери, старший сын скандально известной Мейбл Талвас, которую убили за ее собственную садистскую жестокость, внимательно оглядывал большой зал замка Ледворт и обдумывал, как приступить к осаде. Не из личных соображений, просто ради приятного времяпрепровождения, чтобы скоротать время в ожидании появления молодой хозяйки.
От нечего делать он осматривал стены. Глаза светло-серого водянистого цвета, не лишенные привлекательности, красивый прямой нос, черные брови вразлет — Беллему было тридцать восемь, но выглядел он не старше двадцати пяти. Кое-кто поговаривал, что Роберт продал душу дьяволу, и верил по невежеству, что сделка заключена в обмен на вечную молодость и власть. Другие, более трезво мыслящие, говорили, что у него вообще нет души. Роберт де Беллем не интересовался мнением посторонних, глубоко презирая всех, кроме самого себя.
Де Беллем похлопывал хлыстом по ноге, забавляясь пустотой зала и полным отсутствием прислуги, которая при виде его, казалось, попряталась по закоулкам. Их страх был приятен и льстил самолюбию.
Но вот в зал вошла молодая леди и направилась к де Беллему, стоящему возле очага в окружении свиты, среди которых был и де Лейси. Леди шла уверенной походкой, высоко держа голову, и смело встретила взгляд Беллема. Это было так не похоже на обычную реакцию, которую он вызывал в дамах — те начинали дрожать и заикаться — что вызвало интерес.
— Извините, что заставила вас ждать, милорд, но времена таковы, приходится соблюдать осторожность, — произнесла Юдифь низким грудным голосом и присела в глубоком реверансе.
Беллем заметил золотистый цвет волос, красивую форму рук, придерживающих платье.
— Действительно, трудно отличить врагов от друзей, — ответил он с ехидной улыбкой и поднял ее лицо за подбородок.
Де Беллем пытался найти черты сходства между дочерью и сводным братом, но не обнаружил их. Широко посаженные глаза, скулы и изящный рот она унаследовала от Алисии, но тонкий нос красивой формы, упрямый подбородок и необычные глаза цвета серого опала не напоминали никого из родителей.
— Жаль, что я не смог присутствовать на вашей свадьбе, был занят делами, — Беллем помог ей выпрямиться. Девушка была очень стройна, но фигура сохраняла угловатость подростка. Если ФитцМайлз успел сделать ей ребенка, это пока не заметно. Возможно, она не слишком плодовита, как и ее мамаша. Если лорд Равенстоу внезапно умрет, земли вдовы перейдут королю. Не то, чтобы Беллем предвидел трудности в заполучении владений себе, но если ФитцМайлз оставит ребенка, тогда молодой отпрыск станет хозяином поместий и матери, и отца, а такое богатство означает власть. Хотя, корову можно доить разными способами.
Роберт сжал запястье Юдифи цепкими пальцами.
— Вашему мужу следовало бы быть возле своего бесценного сокровища. Он всегда так невнимателен?
Уолтер де Лейси насторожился, это напомнило Юдифи фразу матери о лисице в курятнике. У нее пересохло во рту и заныло в груди, но девушка постаралась не выдать страха и придала лицу выражение полной невинности.
— Он поехал по делам, милорд, я не спросила, куда. Хотите подождать его возвращения?
Юдифь сделала служанке знак принести вина. Роберт де Беллем выпустил ее руку и оперся о стол.
— Играете роль хозяйки замка? — ехидно заметил он, когда Юдифь отпустила перепуганную служанку и сама стала наливать вино гостям. — сколько вам лет, дорогуша?
— Шестнадцать, милорд.
— И сладка, как спелая вишня, — он вращал чашу, изучая тонкий английский рисунок. — Скажите, Юдифь, ваш муж ожидает ребенка месяцев через семь вашей свадьбы?
Девушка залилась краской.
— Если Богу будет угодно, милорд, — с трудом выдавила она, чувствуя, как Беллем раздевает ее похотливым взглядом.
— И если мужу будет угодно воздержаться от общества своей уэльской пассии и прочих любовных связей, — съязвил де Лейси.
Юдифь осторожно поставила графин. «Английское вино слишком дорого, чтобы его разливать», — напомнила она себе, а это была лучшая бутыль.
— Я не вмешиваюсь в дела мужа, — произнесла она твердо, метнув на де Лейси настороженный взгляд. — Он обращается со мной хорошо, и я благодарю за это Бога.
Де Беллем улыбнулся, почуяв за нежной внешностью железный характер и злость.
— Я еще не встречал женщины, которая не уступила бы обаянию Гайона, — засмеялся он.
— Или мужчины, — вставил де Лейси. — Не каждой невесте выпадает честь получить в соперники короля.
— Заказать угощение или вы намереваетесь следовать дальше и заехали, чтобы поздравить нас с бракосочетанием? — Юдифь почти дрожала от негодования.
Де Лейси заметил поодаль здоровенного саксонца с квадратной челюстью, капитана стражи, внимательно следившего за происходящим и готового к защите в любой момент.
Де Беллем пожал плечами.
— Мне нужно быть сегодня в Шрусбери, хотел бы обсудить одно дельце с вашим мужем, но это может подождать. Кстати, я привез свадебный подарок, — на столе перед ним лежал узел. Де Лейси с коварной улыбкой протянул своему господину кинжал, чтобы перерезать завязки.
Стараясь унять дрожь, Юдифь наблюдала за движением рук Беллема. Завязки разлетелись, на стол выпали собольи шкурки, блестящие, иссиня-черные на фоне мешка из домотканого полотна.
— Норвежские соболя, чтобы украсить ваши платья… или постель, — он широким жестом раз вернул одну из шкурок.
Соболя были с лапками и мордочками. Юдифь с трудом подавила отвращение… и поблагодарила. Подарок был очень ценным, достойным подношением для самой королевы.
Дядюшка не требовал благодарности. Он надеялся, что цена подарка со временем окупится, да и стоил он ему недорого — просто попрактиковался в искусстве владения мечом, одно удовольствие.
— Ваша мать с вами, в этом замке?
— Да, милорд. Она просит извинить ее, ей не здоровится.
— Я всегда на нее так действую, — смеясь, Беллем поглаживал лезвие кинжала, словно тело любовницы.
Юдифь охватила неприятная дрожь, она подумала с облегчением, что правильно сделала, оставив большую часть свиты Беллема за воротами замка.
— Вы боитесь меня, Юдифь? — спросил тот вкрадчиво, любуясь своим отражением в металлическом зеркале.
— У нее есть для этого причины? — раздался голос Гайона, появившегося бесшумно и внезапно.
