— Давайте сходим на мыс, — предложил он, и дядя, снова взглянув на него тяжёлым взглядом, согласился.
Вид и правда был потрясающий. Эдвард стоял на самом краю мыса и смотрел на море, которое, казалось, плыло ему на встречу. Хотелось раскинуть руки и полететь. Аделин бы точно раскинула руки, засмеялась бы, подставляя лицо ветру. Эдвард закрыл глаза, и, казалось, Аделин была рядом с ним.
— Аккуратно, Аделин, не упади с мыса, внизу острые камни, — пробормотал он тихо.
— Не переживай, — ответила Аделин внутри его головы, — я буду держаться за твою руку. Ты же не дашь мне упасть.
Он подошел к самому краю. Аделин бы подошла. Она бы смотрела вниз, на белые зубы камней, торчащих из обезумевших волн, бившихся о них, пенясь и образуя водовороты.
— Осторожно, мой мальчик, тут очень высоко и небезопасно, — услышал он голос дяди Карима.
Он встал на самый край. Провел рукой по волосам, откидывая их назад. Он сходит с ума. Однозначно сходит с ума! Потому что нет никакой Аделин. Есть реальность, в которую ему теперь никак не попасть. Он оказался слаб. Он не смог отпустить Аделин, он возит её с собой. Хотя настоящая Аделин давно уже в Лондоне, готовится к свадьбе с его братом.
Его сердце замерло, как всегда замирало от этой мысли. Шум волн и вой ветра заставили его вдохнуть глубже. Аделин никогда не окажется с ним на этом месте. Никогда. Она родит детей Алану и будет жить с ним долго и счастливо. Эдвард задохнулся, боясь, что сердце его остановится от боли. Зачем же ему жить? Зачем жить, если он обречён на безумие? Зачем ему жить, если Аделин никогда не встанет рядом с ним? Как просто закончить все это! Как просто, нужно всего лишь сделать шаг! Шаг в бездну.
Эдвард сжал губы. И сделал шаг…
Глава 7
Бал маскарад, куда привез Аделин Алан, был в самом разгаре.
Аделин хотелось раствориться в толпе, чтобы не заставлять себя беззаботно улыбаться и делать вид, что она счастливая невеста.
Чем ближе становился день свадьбы, тем сильнее Адель погружалась в себя. Она постоянно думала об Эдварде и о том, что она могла бы дать им шанс… А может быть, окончательно всё испортить?!
Нервно сжав в руке веер и поправив кружевную маску, девушка лавировала между гостями, желая хотя бы минуту побыть в тишине. Окутанный тьмой сад казался ей идеальным местом. Высокие французские окна вывели её на террасу, и Аделин, подобрав платье, отправилась в сторону удалённой разной беседки.
Но найти желанный покой ей не удалось. Едва она успела сделать пару шагов по усыпанной гравием дорожке, как услышала мелодичный голос.
— Мелисса, ты по-прежнему питаешь какие-то иллюзии в отношении лорда Бриджуатера? Не ты ли совсем недавно говорила, что он покинул тебя, прислав лишь записку, в которой говорилось, что он срочно вынужден покинуть страну, а ты…
— О Лили, прошу тебя, перестань! Я состояла в связи с герцогом несколько лет, и хотя у нас случались недопонимания, он всегда возвращался ко мне, так будет и на этот раз! И даже то, что он собирался сделать предложение леди Морган, не изменит его решение!
Аделин слушала, затаив дыхание. Руки сами собой сжались в кулачки, так, что веер, который она держала, треснул пополам, а сердце пропустило удар… Не привыкшая видеть в Эдварде мужчину, она только теперь осознала каким успехом герцог пользовался у дам в высшем свете! Мысли о том, что он проводил с ними время, целовал и ласкал их, как и её, приносили Адель сильную боль… Будь она не настолько упрямой, то этот мужчина мог бы принадлежать только ей!
Глаза застилали слёзы, и, не разбирая дороги, девушка кинулась прочь.
Не видя ничего на своём пути, Аделин не заметила, как встретилась с преградой.
— Адель, что на тебя нашло? — услышала она голос Алана у себя над ухом. — Я не смог найти тебя в зале…
Она вздрогнула, когда рука жениха легла ей на талию, и тут же попыталась отстраниться.
— Ал, я… Мне нужно было побыть одной…
— Адель, мы так мало времени проводим вместе, — тем временем говорил Алан, — нам стоит…
Молодой человек не договорил, а вместо этого снял с неё маску и, резко притянув к себе, накрыл её чуть приоткрытые губы своими.
Аделин тут же увернулась, так, что он смог коснуться лишь её щёки.
— Ал, пожалуйста, не надо! — воскликнула Адель, упираясь ладонями в его грудь, понимая, что никогда больше не сможет испытать с женихом былых чувств.
— В чём дело, Адель? Я обидел тебя? — поинтересовался Алан, пытаясь заглянуть ей в глаза.
Молодой человек всеми силами пытался наладить отношения с невестой, но видел, что что-то бесследно изменилось в ней. Он и сам изменился, но чувствовал непонятную вину как перед Аделин, так и перед умершей женой, которую он уже не сможет вернуть…
— Столько всего случилось и ещё происходит… Мне нужно привыкнуть… Привыкнуть к тебе… К тому, что у тебя была другая жизнь, жена… И золото… Оно абсолютно точно не сделало нас счастливее!
— Что я должен сделать, чтобы вернуть то, что было между нами, Адель? — спросил Алан, взяв её дрожащие ладони в свои.
— Дай мне время и не торопи, — тихо промолвила Аделин, — похоже, я тоже очень изменилась…
Глава 8
Вокруг висели какие-то ткани. Белые, синие, золотые… Ветер, залетавший в открытое окно, шевелил ими, переплетая в причудливые узоры. Герцог смотрел на них, на этот восточный танец, и ему мерещились танцовщицы, которых показывал ему его дядя.
— Очнулся, красавец, — услышал он и повернул голову. Движение больно отдалось в голове, и Эдвард поморщился.
Рядом с ним сидела совершенно незнакомая старуха. Сморщенная, с украшениями на шее и у висков, он смотрела на него выцветшими глазами. Губы ее расплылись в улыбке.
— Кто вы? — прошептал он.
— Я — твоя бабушка.
Он закрыл глаза, понимая, что это какой-то бред. В голове кто-то стучал молотом, и Эдвард поспешил провалиться в сон без сновидений, чтобы унять безумную боль.
Когда он снова открыл глаза, ткани все так же плясали перед ним, колыхаясь и перемешиваясь в странные фигуры. Но теперь он более осознанно посмотрел на сидевшую рядом старуху.
— Бабушка? — позвал он.
Старуха открыла глаза. Видимо она задремала, пока он спал. Но теперь она склонилась к нему и поменяла компресс на лбу.
— Что происходит?
Эдвард попытался сесть, но боль в боку, про которую он давно забыл, не дала ему шевелиться. Он застонал и лег обратно, положив больную голову на подушку, а бок ещё долго ныл, хотя боль теперь располагалась на внизу, а где-то выше.
— Тебе нужно лежать, — сказала старая турчанка, — ты ранен.
— Ранен?
— Ты ранен в сердце, — сказала она почти шепотом, а потом добавила, — но пострадали ребро и голова. Карим едва удержал тебя на скале, когда ты пытался шагнуть вниз. И ты ударился головой о камень, а ребро сломал при падении.
Эдвард тут же вспомнил эту картину. Когда он шагнул в бездну. сильная рука не дала ему упасть. Карим схватил его за одежду, и он соскользнул вниз, повиснул на ней, больно ударившись грудью и головой. От этого удара вокруг всё померкло, и он только слышал проклятия дяди, тащившего его наверх.
Карим спас его, рискуя жизнью, потому что они оба могли оказаться на белых зубах камней. Герцог закрыл глаза, но губы его скривились в усмешке. Он не смог даже покончить с собой и теперь вынужден лежать под присмотром древней старухи, которая и то сможет сладить с ним.
— Кто вы? — повторил он свой вопрос.
— Я твоя бабушка, Эдвард. Мать Зухры и Карима.
Зухрой звали его мать, пока она не взяла христианское имя. Эдвард посмотрел на старуху совсем другим взглядом, поняв, что она не врёт. Это действительно была его бабушка.
От этой мысли почему-то стало тепло. Он закрыл глаза, пытаясь понять, что же означает иметь бабушку. Даже такую сморщенную и старую. Он привык быть один с тех пор, как постепенно из жизни ушли мачеха и его отец, и только Алан был близким ему человеком. А теперь у него есть семья. Карим не казался ему родственником, а вот эта старая женщина, смотревшая на него добрыми глазами, оказалась семьёй. Да и Карим, спасший ему жизнь, заслужил быть его ангелом-хранителем.
