«Это просто какой-то закон подлости», — думала Анна.
Ее отношения с постоянным бойфрендом Джастином уже давно катились по привычной колее, но так было до тех пор, пока ей не понадобилось на пару месяцев уехать из Англии, чтобы принять участие в археологических раскопках на Крите. Вот тут Джастин вдруг решил, что все-таки любит ее, и, более того, стал всеми силами стремиться доказать свою любовь.
Анна расстроенно размышляла об этом, размешивая сахар в чашечке дрянного кофе, который ей подали в одном из кафе терминала аэропорта Гетвик. Вчера Джастин закончил работу пораньше, поскольку это был их последний вечер перед разлукой. Мало того, он уделил внимание своему внешнему виду, надев зеленую рубашку, которая так нравилась Анне, и черные облегающие джинсы, подчеркивающие его потрясающую задницу.
Анне даже стало неудобно, когда она открыла дверь и увидела, как он нарядился. Ее одежда была уже упакована, поэтому на ней были старые потертые джинсы и далеко не новая футболка. Впрочем, и упакованные вещи были не намного лучше. Хотя, честно говоря, когда постоянно копаешься по колено в грязи и пыли, то не слишком нуждаешься в Армани.
Она попыталась исправить положение походом в ванную, где собрала волосы в высокий хвост, подкрасила глаза и губы. Джастин тем временем ожидал в коридоре. Но, когда Анна вышла, чувствуя себя уже больше бабочкой, чем куколкой, он немедленно попросил, чтобы она распустила волосы и стерла боевую раскраску.
Когда Анна со вздохом выполнила его требования, они направились в ближайший ресторан, точнее, в недорогую пиццерию, работавшую со скидкой по вечерам. Но для них это было особое место: именно здесь начались их отношения, когда они были еще бедными студентами. Теперь же Джастин стал процветающим биржевым маклером, и на сегодняшний день самой большой проблемой для него было определиться, какого цвета выбрать себе новый «Порше-911». Что касается Анны, то она не разбогатела, поскольку предпочла заниматься археологией, а не сидеть каждый день от звонка до звонка в офисе.
Пока они шли к ресторану, Анна заметила, что разговор идет о том, как прошел день у Джастина, а не о ней. Казалось, он надеялся, что она скажет, что все это шутка и никуда она не уезжает. Джастин пытался убедить ее не проводить лето вдалеке от него, но минойская культура Крита была страстью Анны. Возможность же поработать на новых минойских раскопках выпадала все реже и реже, поскольку огромные аквапарки, с их стилизованными под античность водными лабиринтами, горками, скоростными спусками и водными мотоциклами, в погоне за прибылью, которую приносили орды туристов, совершенно оттеснили настоящую античность.
Но Джастин просто не хотел понять ее. Он считал, что она уезжает на Крит, чтобы сбежать от него. Впрочем, когда он сказал это в сотый раз, Анна была вынуждена признать, что доля правды в этом утверждении есть. Только не она от него бежала, а сам Джастин последние месяцы так погрузился в свой мир акций и биржевых операций, что, казалось, его не интересует ничего, кроме того, как из денег делать деньги. Даже вне офиса он думал о работе. Анна замечала, что он слушает вполуха, когда она рассказывает о своей работе и раскопках, а ведь археология была его специальностью и в университете он мог часами с увлечением говорить о римской мозаике. Но теперь, похоже, Джастин утратил интерес ко всему, что приносило меньше чем пятьдесят тысяч фунтов годового дохода. И временами Анне казалось, что ее работа смешна и наивна по сравнению с его бизнесом.
В ресторане их провели за стол, где они обычно сидели, и они сделали свой обычный заказ. Когда Джастин отложил меню, Анна вспомнила, какое потрясающее впечатление произвел на нее японский ресторан, куда он повел ее, когда получил первую настоящую работу после окончания университета. Она никогда раньше не пробовала блюд японской кухни, и Джастин решил восполнить этот пробел в ее гастрономическом образовании. Он сам тогда сделал заказ, заверив, что знает ее достаточно, чтобы предположить, что ей понравится в меню, полном незнакомых слов и названий. Ему понравилось брать на себя инициативу — сначала в ресторане, а потом и в постели. Он ласкал ее тело так, как считал нужным, уверенный, что и ей это нравится.
Впрочем, сначала ей действительно нравилось, что он решает все сам. Высокооплачиваемая работа Джастина сильно повлияла на все аспекты их жизни. Анна помнила, как ее возбуждало, когда он увлекал ее наверх с какого-нибудь делового ужина и они занимались грубым и поспешным сексом, уединившись в одном из офисов. Она часто видела его отражение в зеркале, когда он овладевал ею сзади, при этом у него был властный и уверенный вид. Джастин, которого она знала в колледже, никогда не решился бы на такое из опасения быть застигнутым на месте «преступления». Джастину из Сити было плевать на это.
Но теперь все снова изменилось. Анна больше не была той застенчивой девушкой, таявшей от внимания, которое он уделял ей, хотя она и понимала, что Джастина, при его доходах и положении в Сити, окружают многие соблазны. Решение поехать на Крит было поворотной точкой в ее судьбе. Это был знак самой себе, что теперь она будет относиться к своей работе и карьере так же серьезно, как и Джастин к своей. А то, что ей предложили принять участие в экспедиции на Крит, только доказывало, что в нее верят, и это льстило ей.
Честно говоря, перспектива сесть на самолет и лететь в незнакомое место, к незнакомым людям, с которыми предстояло провести несколько месяцев на далеком острове, и это при том, что ее знание местного языка ограничивалось словами «пожалуйста» и «спасибо», наполняла сердце Анны страхом и тревогой. Однако она надеялась, что все будет хорошо и она вернется оттуда более сильной и закаленной. И заодно горячо молилась, чтобы это коснулось и ее отношений с Джастином...
Тем временем принесли заказ, и они принялись за еду. Потом вдруг выяснилось, что Джастин попросил счет еще до того, как Анна решила, что, пожалуй, не будет заказывать кофе. Его рука уже сжимала под столом ее колено. Напряжение, возникшее между ними из-за ее отъезда, никак не повлияло на их страсть.
— Давай сразу отправимся в постель, — предложил он, едва они зашли в квартиру Анны.
Она не стала спорить, а позволила ему увлечь себя в спальню. На ходу он срывал одежду и с себя и с нее, оставляя за собой дорожку из различных вещей.
Они упали на кровать.
— Не хочу, чтобы ты уезжала, — горячо прошептал он, уткнувшись в ее шелковистые волосы.
