Сирене совсем не хотелось разоблачения, и она решила узнать еще немного о неизвестном ей мире.
— А зачем они похищали меня?
В ответ Эйдан пожал плечами:
— Я подозреваю, что это было ответом на набег, который устроил Лахлан. Если бы вам не удалось сбежать, они потребовали бы у нас выкуп.
Сирена в задумчивости поиграла шнурком на куртке Эйдана и спросила:
— И вы заплатили бы?
Он пристально посмотрел в глаза Сирены.
— Да, а если бы не хватило монет, то выкрал бы вас у них.
Вспоминая, как выглядел дом Эйдана, Сирена понимала, что едва ли у него нашлись бы деньги на выкуп. Эта мысль тронула ее сердце, и она решила, что должна показать ему всю глубину своей благодарности, отдав часть денег, которые взяла для Лахлана. Сирена сунула руку под платье, нащупывая черную бархатную сумочку.
Эйдан нахмурился, отодвигая ее руку.
— Вы ранены?
Большая сильная рука осторожно ощупывала грудь девушки.
Сирена сразу не нашлась, что ответить, ее сердце громко стучало, а мысли возбужденно неслись, не желая сосредоточиться на ответе.
— Сирена? — строго спросил Эйдан, и звук его голоса еще больше спутал ее мысли и чувства.
— Я не знаю, — единственное, что смогла сказать Сирена. — Возможно, это след от загара.
— Нет, — произнес Эйдан, проводя пальцем между грудей и осторожно опуская край платья.
— Эйдан! — возбужденно воскликнула она, но он продолжал осмотр.
— Здесь тот же молочно-белый след, — сказал он, ведя пальцем ниже по горячей коже Сирены и чувствуя, что ее колотит дрожь.
Неожиданно палец Эйдана наткнулся на увесистый мешочек с монетами.
— Что это? — спросил Эйдан, доставая сумочку из черного бархата.
В ней глухо звякали тяжелые монеты.
— Это мое. Отдайте! — сказала Сирена, забыв, что минуту назад сама хотела отдать эти деньги Эйдану.
Но тот отвел руку, не давая ей возможности схватить мешочек.
Эйдан открыл сумочку и не удержался от восклицания.
— Сирена, скажи, кто ты? — спросил он.
— Хватит, — хриплым от возбуждения голосом проговорил Эйдан, чувствуя, что больше не может сопротивляться искушению.
Сирена торопливо поправляла платье, а Эйдан понемногу приходил в себя, чувствуя, как на него накатывает тупая головная боль то ли от возбуждения, то ли от радости, что у него теперь достаточно денег для выкупа королю.
Он энергично растер лицо, пытаясь обрести контроль над собой, но образ прекрасной полногрудой красавицы и ощущение ее теплой, атласной кожи под ладонью возбуждали его.
Эйдан отцепил мешочек с деньгами и встряхнул им перед лицом Сирены.
— Отвечай на мой вопрос.
Сирена посмотрела на него надменным взглядом.
— Я уже ответила и ничего нового не добавлю. Меня зовут Сирена, и я не помню, где живет моя семья. Но какое отношение это имеет к деньгам?
— Я уже не мальчик и имею жизненный опыт. А ты либо воровка, либо из очень богатой семьи, и я рискую навлечь проблемы на свой клан. Так кто же ты?
— Отдайте. Я не воровка. — Сирена вновь попыталась схватить мешочек, но Эйдан поднял его высоко над головой. — Это мое, все это принадлежит мне.
— Откуда ты идешь? И куда направляешься с такими деньгами?
Сирена показала рукой в направлении леса.
— Я нашла это там, вместе с ботинками, и собиралась поделиться с вами, если бы вы дали мне хоть слово сказать.
Эйдан смотрел на Сирену, не зная, верить ей или нет. Если она говорит неправду, то вопросы остаются, а если правду, то ему не хотелось иметь проблемы от шерифа или другого клана. Но глядя в ее широко открытые глаза, он внутренне не сомневался, что этот ангелочек говорит правду.
Эйдан вновь принялся изучать увесистый мешочек с золотом. Должно быть, Бог услышал его молитвы, и часть этих денег поможет его клану не только укрепиться материально, но и получить власть.
Конь стукнул копытом, шумно выдыхая клубы пара.
— Сейчас поедем, — отозвался Эйдан и тронул повод. — И ты не видела, чей это ботинок, рядом с которым нашла монеты?
Сирена пристально посмотрела на Эйдана.
— Я уже сказала, что я не воровка. Я хотела отдать вам часть денег, а если не желаете, отдайте мешочек мне.
— А захотела бы, если бы я не нашел деньги? — с усмешкой спросил Эйдан.
— Да, поскольку вы предложили мне защиту и… нуждаетесь в деньгах больше меня, — краснея, ответила Сирена.
— Это так, — ответил Эйдан, — но у меня нет никакого желания брать украденное. Ты должна поклясться мне, что не украла это.
Сирена впилась в него взглядом.
— Почему вы не верите мне? Я же сказала, что не крала! Это мои деньги!
Грудь Сирены сердито поднималась и опускалась, и Эйдан едва сдерживал желание прикоснуться к ней. Не в силах больше сдерживаться, он, ощущая пальцами нежность кожи девушки, медленно повесил мешочек на платье.
Чувствуя, как дыхание Сирены углубляется, он вытащил пальцы из глубокой ложбинки и, откашлявшись, произнес:
— Это неплохое место для монет, и было бы лучше, чтобы мы никому не рассказывали о такой удаче, по крайней мере, пока.
Девушка молчала, но Эйдан чувствовал, насколько напряжено ее тело.
— Сирена! — окликнул он ее, желая посмотреть ей в глаза. — Спасибо, что поделилась со мной.
Сирена еще мгновение напряженно смотрела в глаза Эйдана, а затем улыбнулась.
— Пожалуйста, — ответила она. — И спасибо вам за то, что предложили меня защищать.
Самообладание Эйдана рухнуло окончательно. Эта загадочная незнакомка понравилась ему с самого начала, а теперь она нежданно-негаданно одарила его серебром и золотом. Об этом он не мог даже мечтать. Эйдан нежно обернул Сирену покрывалом и плотнее прижал ее к своей груди, чувствуя губами шелковистую нежность ее волос.
— Обещаю тебе, Сирена, я никому не позволю даже пальцем тронуть тебя.
— Я знаю, — ответила Сирена, прижимаясь к Эйдану.
Когда они добрались до дома, Сирена почти не устала, и чтобы проснуться, ей потребовался лишь случайный толчок локтем. Внутренний двор был полон народу. Гэвин вышел вперед, чтобы взять под уздцы коня Эйдана, тот спрыгнул, а затем снял Сирену и увидел на лице ее страх, что огорчило его. Оглянувшись, Эйдан увидел и то, что вызвало страх Сирены, — сердитый пристальный взгляд его брата.
Эйдан все еще чувствовал, как дрожит Сирена, и, повернувшись к Лахлану, сказал:
— Не смотри так. Ты пугаешь девушку. Что с тобой?
Воины клана стали торопливо расходиться. Привычные к частым конфликтам между братьями, они уже знали, что дальше будет только хуже.
