— Ничего, — проворчал Лахлан и, повернувшись, направился к дому.
Эйдан устало покачал головой, уже не раздумывая о том, почему у его брата такая реакция на незнакомку. Он провел в седле добрую половину дня, разыскивая Сирену, и теперь мог думать только о кружке густого эля и кровати.
— Я посмотрю, как там мой олень, — сказала Сирена и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону конюшни.
Появился Гэвин.
— Непохоже, чтобы Лахлану она понравилась, — с обычной иронией произнес он, кивком указывая на конюшни. — Это весьма странно при его не особенно утонченном вкусе. А леди Сирена недурна собой.
Пожав плечами, он взял под уздцы коня Эйдана и собрался вести его в стойло.
— Погоди, я сам, — сказал Эйдан, беря повод из рук Гэвина. — Может быть, ты знаешь, что беспокоит парня? Или Дональд?
Все они часто ощущали потерю Торквила и Дугала, и то, что Лахлан выжил, было для них большим утешением. Эти смерти за два прошедших года стали сокрушительными для клана.
— Ты к девушке? — спросил догадливый Гэвин.
— Да, подозреваю, что это из-за Лахлана Сирена сбежала тогда из конюшни, а потом едва не попала в плен.
— А она рассказывала о том, как ее поймали?
— Нет, да я и не хочу лишний раз расстраивать ее.
— И не стоит, ты выглядел весьма довольным жизнью, когда въезжал во двор, — улыбнулся Гэвин и, насвистывая, ушел.
Эйдан нахмурился. У Гэвина только одно было на уме, и Эйдан знал, что именно. Однако думать об этом не хотелось.
Едва войдя в конюшню, он сразу заметил Сирену. Она сидела на ложе из сена около оленя, подняв на Эйдана припухшие от слез глаза. Олень, словно чувствуя ее состояние, лизал ей руку.
— Кажется, он рад тебя видеть, — решился нарушить неловкую паузу Эйдан.
Сирена невесело улыбнулась и, кивнув в ответ, вновь занялась животным.
Намотав на ладонь поводья, Эйдан провел коня в стойло позади Сирены. Не в силах оторвать взгляда от ее длинных золотистых локонов, он сдернул седло, бросив его на грубую деревянную полку. Упершись ногой в перекладину, он перегнулся через загородку и сказал:
— Я знаю, что у моего брата мерзкий характер, так что если он что-то сделал с вами…
— Нет, что вы, — улыбнулась Сирена, сверкнув искоркой в глазах. — Он был очень даже мил со мной.
— Нет? — удивленно переспросил Эйдан, чувствуя острый укол ревности.
Он закрыл дверь в загон и, подойдя к Сирене, сел возле нее и погладил мягкую шерстку на морде оленя. Сколько бы он ни откладывал этот неприятный момент, вопрос ждал своего ответа.
— Сирена, так что же произошло между вами и братом?
Рука девушки замерла в мягкой шерстке оленя.
— Что вы имеете в виду?
— Я задал вам довольно простой вопрос, — произнес Эйдан, чувствуя, как его душа протестует. — Он вас обидел?
Сирена с удивлением посмотрела на Эйдана.
— Нет, что вы. Как вы могли такое подумать?
Этот ответ принес Эйдану огромное облегчение, однако он хотел знать другое.
— Я не о том, — сказал он. — Я понял бы это по вашим глазам. Но почему он так смотрел на вас? С такой ненавистью. Или он ревнует вас… ко мне?
Сирена всплеснула руками:
— Нет, вы что! Да мы и не смогли бы пойти на это. Я не такая.
— Значит, вы даже не целовались? — с облегчением спросил Эйдан.
Он провел пальцем по завитку ее золотистых волос, чувствуя, как горят ее щеки.
— А я вижу, что ты не такая.
— Что вы имеете в виду? — спросила Сирена, поднимая на Эйдана удивительные изумрудного цвета глаза с золотистыми искорками.
Он заключил подбородок девушки в огромную чашу своих ладоней и легко провел большим пальцем по ее чувственно полной нижней губе.
— Я же вижу, что ты еще невинное дитя. Наверное, еще ни один мужчина не прикасался своими губами к твоим.
— Ни один… — шепотом повторила за ним девушка, соглашаясь и чуть разжав напряженные губы.
— Какое упущение! У тебя удивительно полные губы… созревшие для поцелуя.
Страсть поборола опасение, и, заметив это в глазах девушки, лорд решительно наклонился к лицу девушки. Он намеревался лишь слегка коснуться ее губ, но едва почувствовав всю их упругую мягкость, забыл о своих рассудочных намерениях…
Двигая губами в медленном чувственном танце, Эйдан прикасался к губам Сирены, и это нежное прикосновение будило в нем настоящее пламя страсти. Его сердце трепетало в предвкушении ее ответной страсти, и потребовалось все его самообладание, чтобы сдержать порыв.
Губы Сирены разошлись, и Эйдан почувствовал новый сладкий вкус ее языка. Поцелуй становился более горячим, более влажным, и Эйдану пришлось заключить подбородок Сирены в чашу ладоней, чтобы не начать ласкать ее молочно-белую грудь.
Сирена тихо застонала, и Эйдан тоже не удержался от низкого стона. Как бы ему сейчас хотелось пойти дальше! Но он не мог, он и так зашел слишком далеко.
Ведь она еще невинна, невинна и богата.
Опасное сочетание. Если он сейчас не сдержит порыв страсти, то у ее влиятельного и богатого отца будут все основания требовать свадьбы. Однако одним из правил Эйдана было то, что ни одна женщина не стоит тех неприятностей, которые сулит брак, сколь бы увлеченным он ни был. Эйдан положил руки на плечи Сирены и деликатно отстранил ее.
Сирена потрясенно моргала, глядя на Эйдана. Тот попытался обратить все в шутку, чмокнув ее в лоб.
— Спасибо за то, что отдала мне право своего первого поцелуя.
Эйдан пытался казаться спокойным, но едва ли у него это получилось. Голос был все еще хриплым от страсти, и большая часть слов осталась невысказанной.
Встав, Эйдан протянул руку Сирене.
— Ваша ванна остынет, и Бет придется наполнять ее вновь.
Сирена бросила на него обеспокоенный взгляд и покачала головой:
— Наверное, будет лучше, если я останусь здесь.
— И спать вы будете тоже вместе с оленем?
Сирена в ответ кивнула, представляя себе, сколь недоволен будет ее ответом невольный покровитель.
Эйдан присел рядом и спросил:
— Наверное, я напугал вас своим поцелуем?
— Нет, конечно же, нет, — ответила она, с удивлением глядя на него.
— Тогда расскажите мне прямо, в чем дело, — огорченно сказал он.
— Ваш брат не хочет, чтобы я была здесь.
— Но пригласить вас в дом было не его решением, а моим. Кроме того, не с его характером заводить роман с вами.
Заметив сомнение в глазах Сирены, Эйдан поспешил успокоить ее:
— Скоро день рождения Лахлана. Давным-давно случилась история, которая имеет для нас обоих большое значение, эта история еще не закончилась, и я не хочу обманывать себя. Так что в плохом отношении к вам с его стороны виноваты вовсе не вы, а те воспоминания, которые теперь навечно с нами. Но все это рано или поздно закончится. А теперь пошли, я очень устал, и мне надо подкрепиться элем. Да и вам надо подложить под голову что-то более мягкое.
