Хмыкнув, Алек взял Кэтрин за подбородок, ощутив шелковистую гладкость кожи, затем коснулся большим пальцем ее нижней губы.
— Я начну целовать вас, вы услышите спускающуюся по лестнице мать, и все кончится раньше, чем начнется. Вы этого хотите? — Он опустил руку. — Не выйдет, дорогая моя. Время и место для поцелуя я выберу сам.
Во взгляде Кэтрин промелькнула тревога, которая очень скоро сменилась раздражением.
— Как хотите, Александр Великий. Так когда это будет?
— Я дам вам знать. — Улыбнувшись, Алек наклонил голову так низко, что едва не касался губами уха Кэтрин. Он почувствовал аромат розовой воды. — Но не беспокойтесь, моя требовательная мисс Меривейл, обещаю, что вы не вернетесь домой без поцелуя.
Кэтрин отскочила от графа так резко, что едва не опрокинула чайный столик. Ее щеки заалели, и это о многом сказало Алеку: Кэтрин хотела, чтобы он поцеловал ее, независимо от того, сознавала она это или нет.
Приняв выражение, которое должно было означать «я соблюдающая приличия мисс, и вы не должны об этом забывать», Кэтрин повернулась к двери:
— В таком случае мы можем идти. Если мы отправимся сейчас, у нас будет достаточно времени для того, чтобы это сделать.
— Что сделать? — спросила миссис Меривейл, появляясь в дверях с розовой шалью под мышкой.
На лице Кэтрин отразилось смятение. Она бросила на Алека умоляющий взгляд. Он сначала решил его не заметить, но затем понял, что ничего не добьется этим.
— Сделать… гм… подарок, — проговорил он, адресуя миссис Меривейл обольстительную улыбку. — Я только что говорил вашей дочери о подарке, который присмотрел для вас на базаре Сохо.
— В самом деле? — Широкая улыбка озарила лицо миссис Меривейл.
Конечно, он делал это для Кэтрин, но при сложившихся обстоятельствах…
Алек сунул руку в карман кителя и извлек оттуда разрисованный веер.
— Мужчина рисовал по просьбам различные сцены, и я вспомнил, как вы говорили вчера вечером о том, насколько приятно бывать на лондонских балах, и… — Широким жестом Айверсли преподнес веер миссис Меривейл.
— Ах, лорд Айверсли, это так любезно с вашей стороны, — залепетала она, бросив на подарок оценивающий взгляд. — Резная слоновая кость, очень мило… Должно быть, это стоит немалых денег.
Слава Богу, она не могла отличить слоновую кость от имитации.
Миссис Меривейл раскрыла веер и, посмотрев на него, вдруг нахмурилась:
— Однако эта Пара танцует на балконе одна. — Она вгляделась повнимательнее. — Я так думаю, что они танцуют. Я не могу с уверенностью…
— Не было времени для того, чтобы изобразить более одной пары, — поспешил объяснить Алек, надеясь, что миссис Меривейл не заметит, по крайней мере сейчас, что пара целуется. — Но я уверен, что каждый, кто танцует с вами, хочет, чтобы вы принадлежали ему целиком.
Миссис Меривейл рассмеялась кокетливо и сказала, что граф бессовестно флиртует.
От шали Кэтрин отказалась, объяснив, что передумала. Через мгновение они с графом уже спускались по лестнице. С ними была и горничная, которая исполняла роль дуэньи. К счастью, за свои скудные средства Алек сумел взять напрокат еще одного пони. О Господи, его ухаживания час от часу делаются все более дорогостоящими.
— Этот веер не предназначался матери, не так ли? — шепотом спросила Кэтрин.
Довольный тем, что она это поняла, Алек бросил на свою спутницу нарочито возмущенный взгляд:
— Вы хотите обвинить меня во лжи?
— Нет, вы просто делаете все то, что отвечает вашим порочным целям, — ответила Кэтрин, и на ее полных губах заиграла такая милая улыбка, от которой у Алека заныло в чреслах.
— Вы были единственным человеком, кто выиграл от этого.
— Верно. — Улыбка Кэтрин стала еще шире. — Спасибо, — Кэтрин слегка пожала руку графа, — причем не только за то, что согласились поехать со мной на поэтические чтения, но и за то, что утаили это от мамы.
— Означает ли это, что я заработал две награды? — спросил Алек, хитро посмотрев на девушку.
— Ни в коем случае! — возмущенно воскликнула она.
— Очень плохо. Теперь мне придется постараться, чтобы один поцелуй стоил всех моих трудов.
Одно галантное действие стоит множества комплиментов.
Аноним. Руководство для повесы
«Теперь мне придется постараться, чтобы один поцелуй стоил всех моих трудов».
Эти слова продолжали звучать в ушах Кэтрин всю дорогу, пока они с грифом ехали в клуб. Как ей пережить весь этот день, ожидая, когда лорд Айверсли заявит о том, что желает получить свою награду? Интересно, покажется ли поцелуй на вкус таким же, как и тогда, когда граф производил странные манипуляции языком у нее во рту?
Мысленно ругнув себя за неприличные мысли, Кэтрин искоса посмотрела на Алека. Он держался в седле отлично.
Похоже, он не лгал, заявляя о том, что раньше много времени проводил верхом.
Загадочный негодяй. Он сидел на лошади лучше, чем любой наездник из клуба жокеев. Стоило только посмотреть на его обтянутые кожаными бриджами бедра, сжимавшие бока лошади, на затянутые в перчатки руки, которые без малейших усилий управляли поводьями, как у Кэтрин голова шла кругом.
Даже лошадь у лорда Айверсли было необычной породы.
— Что это за порода? — отважилась спросить Кэтрин, когда они ехали по улице, а Молли плелась в нескольких десятках футах позади.
— Лузитанская. Я приобрел Белизу в Португалии. — Алек протянул руку и почесал у лошади за ухом. — Мы с ней побывали во всяких переделах. Правда ведь, моя девочка?
— Она вместе с вами выделывала курбеты на континенте? — поддразнила графа Кэтрин.
Алек искоса посмотрел на нее:
— Похоже, вас очень интересуют мои курбеты. Вы хотите научиться выделывать некоторые из них?
Кэтрин загадочно улыбнулась: — Скорее не сами курбеты, а путешествия. Мне хотелось бы повидать Италию, Португалию, да и всю Европу.
— Боюсь, там мало что можно увидеть сейчас. Нуда, война. И это напомнило Кэтрин…
— Я задавала себе вопрос: как может молодой человек развлекаться за границей, если хочет избежать наполеоновских армий?
— Жизнь продолжается даже во время войны, — примирительным тоном проговорил Алек. — Люди продолжают играть в карты, пить… выделывать курбеты.
Они подъехали к перекрестку, и Алек придержал лошадь:
— Куда дальше?
— Налево, я думаю.
Граф оглянулся и нахмурился:
— Вероятно, нам следует подождать вашу горничную. Кэтрин тоже посмотрела назад. Господи, когда Молли успела так отстать? И почему она вынуждает своего пони так клацать зубами, когда нужно идти легкой рысцой?
