– Намного легче, – согласилась она с невинным видом.
– Вот именно.
Барлинг как раз распахнул перед ними дверь, когда Салли Уитфелд с воплями сбежала с главной лестницы. Кэролайн передернуло: можно себе представить, что подумает Закери.
– Лорд Закери! Слава Всевышнему! Мы все думали, что вас, должно быть, убили! – Обессиленная миссис Уитфелд опустилась на нижнюю ступеньку и отключилась.
– Боже мой. Я буду у себя в кабинете, – пробормотал ее муж и исчез.
Какое-то мгновение казалось, что Закери последует за ним, но он, расправив плечи, отстранил набежавших в холл сестер.
– Позвольте, леди…
– Но, лорд Зак…
Не обращая внимания на возгласы протеста и восхищения, он поднял Салли Уитфелд на руки и понес вверх по лестнице. Когда он дошел до второго этажа, Кэролайн поймала себя на том, что не отрываясь смотрит на играющие под тугими лосинами мускулы его ног и широкие сильные плечи.
Она сглотнула. Для того чтобы у нее получился хороший портрет, ей, очевидно, придется узнать побольше о мужском торсе, который скрывается под камзолом и галстуком. Ведь это должна быть не просто картина. Надо было показать человека таким, какой он есть. А этот мужчина очень сильный, раз может с такой легкостью нести ее мать вверх по лестнице.
Тряхнув головой, Кэролайн присоединилась к процессии, направлявшейся в спальню матери. Никому и в голову не пришло сообщить Закери, что его действия были скорее всего излишними: Салли считала нужным падать в обморок регулярно. Но тогда они не насладились бы столь великолепным зрелищем.
Наверху их встретила леди Глэдис. Она взяла Кэролайн под руку.
– Каро…
– Надеюсь, что мама не напугала вас, леди Глэдис. С ней часто такое бывает.
Леди Глэдис улыбнулась:
– В школе Салли чаще всех падала в обморок и проделывала это так искусно, что мы с девочками сшили подушку и наградили ею твою маму как лучшую «падальщицу в обморок».
– Не может быть!
– Правда, правда. Как ты думаешь, надо сказать об этом моему племяннику?
– Мне кажется, что он горд собою.
– Думаю, ты права. Не следует отбивать у него охоту совершать героические поступки. – Какая-то тень промелькнула на лице леди Глэдис. – Хотя, наверное, и следовало бы, – добавила она тихо.
– Что вы хотите этим сказать? – удивленно спросила Кэролайн.
– О! Он вбил себе в голову, что должен поступить в армию Веллингтона на Пиренеях.
Так вот почему он хотел, чтобы на портрете он был в военном мундире.
– Ведь он третий брат, не так ли?
– Да, но… – Леди Глэдис запнулась. – Это очень длинная история, сейчас не время ее рассказывать. Лучше поищи для Салли нюхательную соль.
Значит, Закери хочет поступить в армию, и по крайней мере один член его семьи этого не желал. Судя по его рассказам, братья скорее всего были против того, чтобы он облачился в военный мундир.
То, что он хотел поступить вопреки желанию его семьи, вызывало у нее симпатию. Но это не делало их похожими. Ведь она предпринимает какие-то шаги, чтобы осуществить свою мечту, а лорд Закери не делает ничего. Просто сопровождает тетю на курорт и увеличивает хаос в их и без того неуправляемой семейке.
Тогда что же ее так в нем привлекает? Да, у него прекрасные глаза, красивое лицо и стройная, атлетическая фигура. И он умеет ее рассмешить, когда она намерена быть серьезной, и заставить болтать, когда ей следовало бы молчать. Она не могла контролировать его поступки, не знала, чего он хочет. Ей надо написать его портрет и в срок отослать в Вену. Все остальное не имело значения. Даже его поцелуи.
Закери отошел в сторону, чтобы не мешать сестрам, рвавшимся помочь своей матери. Вообще-то ему казалось, что все они переигрывают. По пути в спальню миссис Уитфелд дважды поправляла подол юбки.
Тетя Тремейн явно очень любила Салли Уитфелд, но, с точки зрения Закери, подобные выходки матроны вряд ли пойдут на пользу ее дочерям. Некоторым его знакомым джентльменам нравились хрупкие, падающие в обморок девушки, но он не мог себе представить, чтобы хотя бы один из них по доброй воле женился на девице, склонной к истерике.
Все дочери окружили кровать плотным кольцом и выражали – как могли – сочувствие своей матери, которая якобы была без сознания. Близнецы Джоанна и Джулия обмахивали ее веерами, младшая, Вайолет, держала мать за руку, в то время как Сьюзен и Грейс спорили о том, разрешить ли Мэри Горман танцевать на балу с Закери. Ближе к двери и дальше от хаоса стояла Энн, которую эта суматоха явно забавляла. Выражение лица Кэролайн было непроницаемым.
Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. Сначала ему показалось, что она смущена, но потом понял, что это была отстраненность. Подобная сцена, видимо, повторялась сотни раз, она знала все реплики и переиграла все роли.
Осторожно, чтобы не привлечь внимания остальных, он придвинулся к ней и тихо сказал:
– Я смотрел на «Мону Лизу» почти час и наконец понял, что так к ней притягивает.
– И что же? – так же тихо спросила она.
– Она что-то знала. У нее была какая-то тайна. Я увидел это в ее глазах, и у меня было такое чувство, что, если я буду долго смотреть, я смогу ее узнать.
– И узнали?
– Нет. В этом-то все дело. Мы всегда будем смотреть и гадать, никто никогда не узнает.
Кэролайн посмотрела на него.
– Я всегда думала, что именно такими должны быть великие произведения искусства. Не сам портрет или скульптура имеют значение, а то, какие чувства они вызывают у тех, кто на них смотрит.
Если бы он завел такой разговор с кем-либо из своих братьев – или даже с Элинор, – они бы высмеяли его или пришли к заключению, что «Мона Лиза» напомнила ему одну из возлюбленных. А Кэролайн Уитфелд не только его выслушала, но и поняла. В этот момент ему страшно захотелось ее поцеловать.
– О! А! – Салли Уитфелд попыталась сесть, а дочери начали поспешно подсовывать ей под спину подушки. – Я видела… У меня было видение… что лорд Закери жив.
– Да, он жив, мама. – Вайолет похлопала мать по руке. – Он отнес тебя наверх.
– Какая галантность! Девочки, как он галантен, не правда ли? И такой сильный!
И он чуть было не сломал себе спину. Закери выступил вперед. Пришло время и ему сыграть роль в семейном спектакле.
– Я рад, что вы пришли в себя, и прошу прощения за то, что заставил вас волноваться. – Он искоса глянул на Кэролайн. – Меня так утомил путь из Лондона, что мне необходимо было глотнуть свежего воздуха.
– Бедный мальчик, – пробормотала за его спиной тетя Тремейн, но он проигнорировал это замечание. Никто, кроме Кэролайн и Энн, не мог его услышать, тем более что в спальне все еще стоял невообразимый шум.
