— Но мы в безопасности и так. Я убеждена, что наш двоюродный брат Гидеон не хочет нам зла, а даже если это и так, что он может сделать теперь, когда с нами Хэл? По правде говоря, Криспин, я не знаю, что вас беспокоит!
— Не знаете, — медленно произнес он. — Вы не понимаете, что я боюсь за вас каждую минуту, когда вы находитесь вне поля моего зрения? Когда мы расстаемся хоть на миг, я не знаю покоя. Франсис…
— Нет! Не продолжайте! Я не могу, я не стану слушать. — Она вскочила на ноги и хотела было уйти, но он преградил ей путь. — Криспин, это безумие. Дайте мне пройти.
— Сначала выслушайте меня, — сказал он. — Почему вы боитесь?
— Боюсь, — повторила она. — Вас, Криспин?
— Не меня, — ответил он. — Того, что я скажу вам. Вы ведь прекрасно знаете, что я скажу.
— Криспин, — в отчаянии взмолилась она. — Заклинаю вас, дайте мне уйти. Нам не о чем говорить — не о чем! О, молю вас, поверьте мне!
— Есть, — мягко возразил он. — Почему вы боитесь, Франсис? Вы боитесь меня или себя?
Этот вопрос кольнул ее в самое сердце, и ее светлость решила найти прибежище в притворном гневе.
— Я же говорю вам, что не боюсь! Я знаю, что вы хотите сказать мне, и пытаюсь избавить вас от ненужной боли, поскольку вы, разумеется, и сами понимаете, как это безнадежно. Как вы смеете — вы, пират, — говорить со мной о любви?
Слова сорвались с губ прежде, чем она поняла, что говорила, и мгновение спустя она отдала бы все, лишь бы забрать их назад. Криспин побелел, а его глаза ожесточились.
— Благодарю вашу светлость за откровенность, — озлобленно процедил он. — Позволю себе заметить, однако, что, хотя вы неизмеримо выше меня, это вам не помешало зависеть от меня все эти четыре месяца.
— О, это неслыханно! — В этом гневе уже не было ничего притворного. — Разве в этом была моя вина? Разве не вы заставили меня подняться на борт этого ужасного судна?
— Я должен был сдержать данную мной клятву, миледи, обещание доставить вас в безопасности вашему родственнику. Что ж, я это сделал. Вы обрели избыток родственников. Один развратник, другой сын человека, который хотел убить вас, но, поскольку оба они благородных кровей, несомненно, они выше подозрений или упрека.
— Итак! — презрительно воскликнула она. — Мы добрались до сути. Мои двоюродные братья появились слишком рано, не так ли? Они нарушили все ваши планы?
— Мои планы? — Он был искренне удивлен. — Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?
— Разве я знаю, что у вас в голове? — бросила она ему. — Должна ли я отважиться и высказать догадку о том, что могло меня поджидать в ваших руках в этом — как вы там говорили — раю для пиратов, этом золотом аду?
— Значит, вы думаете так, — процедил он сквозь зубы. — Ваш благородный кузен быстро настроил вас против меня! Боже, миледи, вы заслуживаете того, чтобы я преподал вам урок.
Он быстро шагнул вперед и, прежде чем она успела опомниться, схватил ее в объятия. Она яростно пыталась вырваться, но в его руках была столь же беспомощна, как и ребенок, а он рассмеялся с ноткой злой насмешки:
— Что беспокоит вас, миледи? Не далее как вчера вы лежали на моих руках довольно тихо.
— О! — Это был крик ненависти. Она была настолько разгневана, что прекратила сопротивляться. — О, вот это смело! Вот это благородно! Попрекать меня этим, когда вы знаете, что тогда я почти обезумела от страха!
— Да, — согласился он. — Наполовину обезумели от страха перед пиратами, от которых я пытался вас спасти. Но кто спасет вас сейчас?
— Если я закричу, вы скоро об этом узнаете, — ядовито отозвалась она. — Теперь я больше не обязана просить у вас защиты, слава богу.
— Тогда зовите, — усмехнулся он. — Пусть маленький виконт ринется к вам на помощь. Вместо этого, правда, он скорее найдет здесь свою смерть.
Он поднял ее за подбородок и поцеловал с грубым неистовством. Она же, обнаружив руки свободными, тщетно попыталась оттолкнуть его, и тогда он в первый раз увидел в ее глазах настоящий ужас. Он мягко рассмеялся, но тон его смеха ее отнюдь не обнадежил.
— Не так давно, моя дорогая, вы говорили о своем долге передо мной. Я собираюсь заставить вас его оплатить.
— Вы сам дьявол! Трусливый зверь. Но я не стану звать Хэла, чтобы вы убили его. Делайте что хотите.
Это были смелые слова. Ее лицо приобрело пепельный оттенок, а синие глаза потемнели от испуга, ведь в нависшем над ней мрачно улыбающемся лице пирата не было и тени сострадания. Внезапно ее охватил ужас, и ее глаза наполнились слезами.
— Криспин, сжальтесь надо мной!
— Ага, теперь вы запели по-другому, — насмехался он. — Успокойтесь, миледи. Может, я и пират, но не насильник. — Он снова поцеловал ее, на этот раз почти с презрением, и выпустил столь неожиданно, что она попятилась назад, наткнулась на переборку и, прислонившись к ней, остановилась, вся дрожа. — С этих пор, миледи, когда леди Франсис Крейл снова подумает о том, как высоко она стоит над обычной толпой, пусть она вспомнит и то, как однажды она была усмирена пиратом.
Ближе к вечеру Рандольф Сарн вернулся в Порт-Рояль. Взойдя на борт «Вампира», он обнаружил своих людей веселящимися на баке, а капитана Барбикана стоящим на корме в мрачной задумчивости. Трех других пленников видно не было. Капитан Сарн подошел к Криспину и обратился к нему тоном глубочайшего недоумения.
— Есть кое-что, чего я никак не могу уяснить, — объявил он. — Когда его светлость сказал мне вчера, кто эта девица и ее брат, и объяснил, что в Англии их жизни были в опасности, я подумал, что понимаю, в чем дело. Есть только один человек, кто выиграл бы от их смерти, сказал он. Это, разумеется, лорд Генри Крейл, который является наследником парнишки, и, исходя из того, что я знаю о Гидеоне Крейле, он вполне может быть в этом замешан тоже. А Гидеон, его светлость, находится в Порт-Рояле. Все казалось просто.
Он смолк и подождал вопроса или комментария, но ни того ни другого не последовало. Сарн с любопытством взглянул на мужественный профиль Барбикана и возобновил рассказ о своих жалобах:
— Он здесь, это верно, и я отправился к нему с рассказом о добыче, которую я захватил, ожидая, что он прикажет мне увезти их подальше и там с ними разделаться, но он повел себя так, словно я оказал ему неоценимую услугу. Говорил о своих бедных родственниках, как он благодарен, что они нашлись, что теперь он может хотя бы частично искупить перед ними грехи своего отца. Дело закончилось тем, что он послал свою собственную карету, чтобы доставить их на плантацию. Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-нибудь понимаю! Он мог отделаться от них обоих. Ему нужно было лишь шевельнуть пальцем, чтобы сделаться маркизом Ротердейлом, а вместо этого он занят приготовлениями к их встрече, и виконта тоже.
