Фрэнсис с удовольствием представила себе онемевших стражников, когда они обнаружат бегство своего пленника. Не хотела бы она оказаться на их месте!
Фрэнсис склонилась над Чарльзом, чтобы разбудить его и сообщить, что ключ у них. Но во сне у него был такой ангельский вид, что рука ее замерла. Спутавшиеся волосы упали на лоб, озабоченная складка между бровями разгладилась, обычно плотно сжатые губы смягчились. Подложив руку под щеку, он выглядел таким юным и невинным – не старше ее мальчишек. Если, конечно, не считать двухдневной щетины на подбородке…
Фрэнсис пришлось напомнить себе, что Чарльз давно уже не юноша. Он – мужчина, который смотрел на нее с такой нежностью, когда она вернула ему нож. Однако спустя всего несколько минут он повернулся к ней спиной, давая понять, что она ему не нужна…
Что ж, она давно уже привыкла к одиночеству, привыкла скрывать глубоко запрятанную потребность в близком человеке. Чарльз не способен помочь ей. Она должна нести свою боль одна.
Фрэнсис тронула его за руку.
– М… м… О боже, это вы? – Он смотрел на нее затуманенными полусонными глазами, явно не узнавая. – Что случилось, кузина? Дом горит?
– Вы не дома, Чарльз. И я не ваша кузина.
– Черт побери!
Он оглянулся вокруг, словно не желая вспоминать, где он и почему. Когда же память вернулась к нему, умиротворенность, которую Фрэнсис только что видела на его лице, исчезла, сменившись мрачной гримасой.
– Я все понимаю, – мягко сказала она. – И, проснувшись, чувствовала то же самое. Но я хочу показать вам кое-что – думаю, это исправит ваше настроение.
Она протянула ему маленький ключ, и у Чарльза сразу загорелись глаза. Он схватил ключ и наклонился, пытаясь дотянуться до кандалов.
– Не сейчас! – Фрэнсис схватила его за руку. – Попозже, когда мы тронемся в путь.
– Нет, сейчас! – прорычал Чарльз, сгорая от нетерпения. – Я сброшу их немедленно!
– Но сейчас вы все равно не сможете убежать, а испанцы перед дорогой обязательно зайдут сюда проверить, все ли в порядке. Подождите немного. Мальчики устроят переполох, и мы сможем улизнуть.
Фрэнсис чувствовала себя очень виноватой, говоря «мы», как будто она тоже собиралась бежать. Но Чарльз не должен был знать о ее планах до самого конца.
Чарльз подумал немного, вздохнул и сунул ключ в карман.
– Ладно, будем надеяться, что они не заметят его пропажу.
– Они не заметят, – состроила гримаску Фрэнсис. – Их слишком обрадует находка ножа.
Как Чарльз и предполагал, Диего наткнулся на нож, когда испанцы начали сворачивать лагерь.
– Капитан, я нашел его! – сияя воскликнул он.
После этого Чарльз почувствовал облегчение: перед дорогой их не стали обыскивать. Теперь, когда у него в кармане был ключ, он почти развеселился и с удовольствием съел немного черствого хлеба и твердого, как камень, сыра, которые принес Диего. Наконец один из испанцев забрался на козлы, остальные оседлали лошадей, и они тронулись в путь.
Дорога в этот поздний час была совершенно пустынна. Навстречу им попалась только группа крестьян, которые возвращались домой с поля и приветствовали их непристойными песнями. В такое время суток люди сидели по своим домам или в местных пивных, отдыхая от тяжкого труда.
Чарльз устроился на мешках пшеницы рядом с Фрэнсис. Их бегство было подготовлено, теперь оставалось только ждать. И хотя он чувствовал вполне естественное напряжение перед решающим броском, еще больше его волновала ее близость…
Фургон подпрыгивал на ухабах, а Чарльз смотрел на парусиновый верх и пытался понять, что же с ним происходит. В конце концов он решил, что, наверное, просто сошел с ума. Слава богу, все это скоро закончится – как только они совершат побег.
Самое нелепое – ему не хотелось, чтобы это кончалось! Его буквально сжигала потребность овладеть ею. Он сам не понимал, отчего это происходит, разве что оттого, что он довольно долго не имел женщин. Оказавшись с Фрэнсис в одном фургоне, отрезанный от всего мира, он, естественно, стал испытывать к ней влечение. А она нуждалась в его защите… Нет ничего удивительного, что все вместе дало подобный результат.
Неуверенным движением Чарльз обнял ее за плечи. Она не сопротивлялась, не говорила ни слова, и тогда он крепко прижал Фрэнсис к себе, зарывшись лицом в ее волосы.
Чарльз прекрасно понимал, что это чистое безумие. Он изо всех сил старался противостоять вожделению, но чувствовал, что его сил не хватает. Губы Фрэнсис были так близко, ему ничего не стоило дотянуться до них. Он был почему-то абсолютно уверен, что она не отстранится, не оттолкнет его…
В этот момент совсем рядом громко заржала лошадь. Фургон рванулся вперед, Чарльза и Фрэнсис отбросило к дальней стенке. Лошади, как взбесившиеся, ударились в галоп, испанец на козлах ругался, пытаясь сдержать упряжку.
– Это мальчики! – крикнула Фрэнсис, стараясь перекричать бешеный стук колес. – Я уверена, что это они! Скорее снимайте кандалы!
Чарльз с трудом нащупал замок, проклиная подпрыгивающий фургон, ключ никак не попадал в замочную скважину.
– Берите вашу птицу и прыгайте! – крикнул он. – Я через минуту освобожусь и догоню вас. – Яростно сражаясь с замком, он заметил, что Фрэнсис лихорадочно роется в мешках с зерном. – В чем дело?
– Моя сумка! Я не могу найти ее. Она была здесь…
– К черту вашу сумку!
Наконец замок, щелкнув, открылся, и Чарльз сорвал с себя кандалы. С ненавистной распоркой в руке он пополз в конец фургона, чтобы посмотреть, что там происходит. Фургон швыряло из стороны в сторону, казалось, он вот-вот перевернется. Испанец, сидевший на козлах, орал что-то невразумительное.
Чарльз высунул голову. Один из всадников был охвачен огнем и дико вопил. Черт побери, мальчишки подожгли испанца! Как им это удалось, он понятия не имел, но ясно было, что ничего лучшего они и придумать не могли. Двое других испанцев пытались своими куртками сбить пламя. Их лошади, испуганные огнем, рвались в сторону.
Среди этого хаоса Чарльз почувствовал, как Фрэнсис прижалась к его плечу.
– Прыгайте! Ложитесь в канаву и лежите там, пока фургон не скроется из вида. Они не заметят вас.
– Вы должны спрыгнуть первой. Не бойтесь, я помогу вам.
Хотя фургон швыряло из стороны в сторону, Чарльз чувствовал, что мчится он уже не с прежней скоростью. Он схватил Фрэнсис за талию, стараясь придать ей уверенности, но, к его изумлению, она оттолкнула его.
– Я остаюсь. А вы прыгайте.
– Остаетесь?! Вы что, с ума сошли?
– Я должна остаться! – Фрэнсис умоляюще прижала руки к груди. – Ради бога, постарайтесь меня понять и не сердитесь. Мой дядя жив, испанцы отведут меня к нему.
