готовы к прибытию Эдварда'.
На дворе был конец апреля. Никогда еще деревья не цвели столь пышно. Конский каштан, граб, ольха, береза и дикая вишня создавали свойственные весне яркие и светлые декорации. Казалось, что птицы с ума сошли от радости, словно знали, наступило время для счастья.
Так думал Эдвард, оставив свою свиту в Стоуни Стратфорде и направившись в Графтон, где его уже ожидала Жакетта.
'Все готово?' - спросил король.
'Мой дорогой господин, я ничего не упустила из памяти'.
'Где Елизавета?' - задал Эдвард следующий вопрос.
'Ждет вас'.
'Отведите меня к ней'.
Елизавета была в голубом платье, выглядя точно также, как когда-то под дубом в Уиттлбери Парке, ее длинные волосы свободно лежали на плечах.
Эдвард заключил молодую женщину в страстные объятия.
'Любимая', - произнес он в конце концов. 'Как же долго пришлось ждать наступления этого дня'.
'Мой дорогой супруг', - ответила Елизавета. 'Я тоже его ожидала'.
'Тогда нам нужно провести обряд', - напомнил Эдвард. 'Больше откладывать нельзя'.
Жакетта превосходно подготовилась. Она отвела короля и Елизавету в комнату, где уже ждал священник. Там также присутствовали два дворянина из свиты леди Риверс и юноша, вместе со святым отцом исполнявший псалмы.
Обряд совершился, и там же - в Графтон Маноре - Елизавета Вудвилл стала женой Эдварда Четвертого.
Как только церемония закончилась, Жакетта отвела молодую чету в ее супружеские покои, заранее заботливо приготовленные.
Проклиная необходимость покинуть Графтон, Эдвард поскакал назад, - в Стоуни Стратфорд.
Гастингс изумился, обнаружив короля настолько погруженным в свой внутренний мир.
'Вы получили удовольствие от хорошей охоты, мой господин', - произнес он. 'Я это вижу'.
'Да, Гастингс, да', - отрывисто ответил Эдвард и вернулся к себе в комнату.
Он был женат. Елизавета принадлежала ему. Их союз повлечет за собой последствия, но короля они не беспокоили. Брак того стоил. Это был единственный способ получить столь добродетельную женщину, как его Елизавета. Она оказалась чудесной, она поражала красотой, и Эдвард не тревожился по поводу мнения Уорвика или кого-либо еще из ему подобных. Он пообещал, что женится, когда сам того пожелает, и обещание исполнил.
На следующий день Эдвард обыденно обратился к Гастингсу: 'Прежде чем мы уедем, мне нужно послать сообщение Риверсу и сказать ему, что я хочу немного побыть в Графтоне, насладиться охотой в Уиттлбери'.
'Приятное место', - ответил Гастингс. Тем не менее, он подумал: 'Значит, леди Елизавета все-таки сдалась. Должно быть, дело в этом. Многие сначала выражают неохоту. Полагают, что она сделает преследование еще приятнее.
Ну что, поедем в Графтон'.
Там Гастингса приветствовал лорд Риверс, а в обращении, с которым обратилась к королю его супруга, сложно было не заметить особым образом проявляемой теплоты.
Елизавета не вышла. 'Думаю, добродетельной дамы дома нет', - решил Гастингс. 'Тогда Эдварду, возможно, охота придется по душе. Кажется, он находится в особых отношениях с леди Жакеттой, но, должен признать, она немного перезрела, чтобы его привлечь'.
Жакетта оказалась настолько осторожной, что никто не догадался, - после общего ухода она сразу провела короля в спальню своей дочери.
'Молюсь, чтобы Елизавета понесла еще до времени гроз', - призналась Жакетта мужу. 'Люди, в конце концов, будут снисходительнее, если в будущем им представят вероятность появления наследника'.
Супруг леди Риверс, менее склонный к авантюрам, чем его законная половина, крайне встревожился совершенным без предварительного с ним совещания.
Но Жакетта покачала головой. 'Вы увидите, сколько блага произойдет из этого для нашей семьи', - доказывала она ему.
И так Эдвард провел в Графтоне четыре дня, каждую ночь посещая спальню Елизаветы.
Он с огромным сопротивлением заставил себя уехать. Но это было необходимо. На севере его ждал Уорвик.
Король никому и ничего не рассказал, даже Гастингсу. До поры заключение брака следовало хранить в тайне, и, хотя долго так продолжаться не могло, Эдвард должен был найти подходящий момент для его прилюдного провозглашения.
В то же время он мог думать о Елизавете, желать ее, пользоваться каждой возможностью побыть с ней вместе.
Эдвард находился под воздействием глубокой влюбленности, какой никогда прежде не испытывал. И ни о чем не жалел.
Восход.
Глава 3.
Месть королевы
Эдвард задержался в Лестере, где получил известия о происходящих на севере сражениях.
'Нам нужно собрать больше людей', - вынес он решение. 'Придется побыть тут, пока наше войско не станет больше. Думаю, через неделю-другую следует уже готовиться выступать'.
Гастингс развеселился. Не очень далеко, в часе езды или около того, находился замок Гроуби. Разумеется, он являлся частью владений, благородно возвращенных Эдвардом вдове его старого врага - лорда Грея.
Внутренне Гастингс расплылся в улыбке. Девушка изо льда смягчилась. Растаяла еще до того, как ее коснулся жар королевской страсти. Он нисколько не удивлен. Такое случалось и раньше. Надо помочь другу в его приключениях всем, чем только можно.
Так они и оставались в Лестере, пока Эдвард наслаждался покрытым тайной медовым месяцем, ежедневно отправляясь в Гроуби верхом и задерживаясь там до раннего утра следующего дня.
'Очаровательно', - думал Гастингс, - 'но, честно говоря, даме не стоит быть столь робкой'.
Разумеется, Уорвик сгорал от нетерпения, поэтому навечно задержаться не представлялось возможным и уже следовало пуститься в путь, пусть и слишком рано для Эдварда, чья страсть не угасала, но лишь разгоралась. 'Какое странное положение дел', - размышлял Гастингс. 'Леди, действительно, должна быть настоящей чаровницей'. Вероятно, когда Эдвард устанет от нее, а он неизбежно устанет, Гастингсу самому удастся установить с прелестницей контакт.
Несчастный Эдвард, он в самом деле подавлен, и поднять ему настроение крайне сложно. Гастингс отметил важное обстоятельство, - отсылки к леди Грей воспринимались холодно, и это указывало на несомненную эмоциональную вовлеченность короля.
К тому времени как компания добралась до Йорка, Монтегю
