— Где я? — спросил он.
— У Верескового холма.
Он кивнул и поморщился.
Ровена в панике наклонилась к нему:
— Нет-нет. Пожалуйста. Вам нельзя шевелиться.
— Значит, вы собираетесь провести здесь всю ночь? — Губы пилота дрогнули в улыбке.
Она огляделась. Если не знать, где искать, то их не найдут.
— За вами обязательно снарядят поиски.
— Да, — кивнул мужчина и поморщился. — А за вами?
Ровена подумала. Да, ее начнут искать, но уже вечером, когда стемнеет. Мелькнула мысль, что, если она не вернется домой, Виктория будет корить себя за ссору.
— Да, но не сразу.
Он скользнул по ней взглядом, и Ровена почувствовала, что краснеет.
— Не сразу, — пробормотал он.
Затем его глаза закрылись. Девушка подалась ближе, не зная, как быть.
— Вам плохо?
Он снова открыл глаза, и небесная синева оказалась в считаных дюймах от лица Ровены.
— Все будет хорошо. — Веки смежились, и он прошептал: — Но вы же меня не бросите?..
Она молча сжала его руку и, повинуясь порыву, коснулась губами чуть выше ссадины на виске.
Его глаза расширились и засияли, когда он глянул на нее, но тут же вновь погрузился в беспамятство. Ровена прикидывала, что будет делать, если к ним никто не придет. Ему же не поможет, если она будет мерзнуть рядом с ним всю ночь? Если начнется дождь, они окажутся в большой беде. В полной беспомощности она провела над ним около часа — достаточно много, чтобы тусклое осеннее солнце приблизилось к горизонту. Ровена почти решилась нарушить слово и отправиться за помощью, когда сверху раздались крики:
— Эй! Вы в порядке?
Она встала, шатаясь после длительного пребывания в одной позе.
— Мы внизу! Пилот без сознания.
В ответ донеслись хруст кустарника и приглушенные ругательства. Кто-то спускался по холму, и не особенно грациозно. Через несколько секунд из кустов вывалился гигант — Ровене еще не доводилось видеть таких здоровяков. Мужчина был одет в летную кожанку и высокие шнурованные ботинки. Волосы под кепкой отливали ярким пламенем. При виде девушки он изумился, но тут же с усилием опустился рядом с ней на колени.
— Парень живой?
Судя по акценту, он был северянин, может быть, даже шотландец.
— Да, но он постоянно теряет сознание. Я не могла втащить его на холм, поэтому просто сидела рядом.
Мужчина коснулся лица пилота, потрогал лоб.
— Его нельзя тормошить. Неизвестно, повредил ли он внутренности, но и здесь оставлять не годится. — Он сдвинул брови. — Это ваша лошадь стоит на привязи у дерева? — (Ровена кивнула.) — Сюда привести сможете?
— Попробую. Он послушный, но крушение его напугало.
— Если получится, закинем парня на спину и довезем до моего автомобиля.
Ровена кивнула и пошла вверх по склону. Солнце почти село, и пробираться через темную рощу стало труднее. Конь стоял точно там, где его оставили. При виде хозяйки он заржал, и Ровена потрепала его по носу.
— Дома тебя ждет вкусное угощение, мальчик.
Она осторожно повела коня вниз по холму, но животное чувствовало себя увереннее, и обратный путь дался легче.
Пилот все еще не пришел в себя, и великан обеспокоенно нависал над ним.
— Плохо дело. Очень плохо. Пора бы ему очнуться…
Он же приходил в себя, подумала Ровена. Ее захлестнула тревога. Он не должен умереть. Она сама не понимала, почему так хотела, чтобы он жил, но всеми фибрами души желала ему благополучия. Ровена придерживала коня, пока мужчина бережно, как ребенка, поднимал пилота на руки. Тот застонал.
— Черт возьми, Дуглас, ты меня прикончишь, — пробормотал молодой человек, и великан осклабился с нескрываемым облегчением.
— Будешь знать, как ломать мои самолеты. — Он осторожно уложил пилота на седло. — И как вы, женщины, так ездите — ума не приложу.
— Мы так устроены, — ответила Ровена. — Он ваш друг?
— Точно. Знакомы с детства. Сейчас он на меня работает.
— А чем вы занимаетесь? — Она расспрашивала из вежливости, хотя ее намного больше заботило состояние раненого.
— У меня автомобильный завод в Кенте, но сейчас я пробую наладить производство аэропланов. Джон родом из этих мест, и мы привезли сюда несколько аппаратов для испытаний. Тут равнина, сплошные поля.
Значит, его зовут Джон. Ровена покрутила имя в уме. Джон. Оно выговаривалось так же естественно, как слились в пожатии их руки.
Дуглас замолчал, намереваясь поберечь дыхание для подъема на холм. С последними лучами заходящего солнца процессия поднялась на вершину.
Пилот опять потерял сознание — очевидно, от езды. Он не пришел в себя, даже когда великан уложил его на заднее сиденье вытянутого, элегантного «силвер госта».[11]
— Вы доберетесь до дома? — обеспокоенно спросил Дуглас.
— До Саммерсета недалеко, да и конь знает дорогу, — ответила Ровена.
— Вы живете в Саммерсете?
— Да. Меня зовут Ровена Бакстон. Вас не затруднит послать мне весточку о его состоянии?
Великан кивнул и завел мотор:
— Меня зовут Дуглас Диркс. И да, конечно. Спасибо за помощь, мисс.
Она проследила, как автомобиль тронулся с места и затарахтел по каменистой дороге. Ей хотелось помочь ощутимее. Часть ее взывала к тому, чтобы последовать за ними в город и лично убедиться в благополучном исходе. Она нутром чуяла, что этот человек не должен уйти из ее жизни. Но Ровену ждали дома и, несомненно, уже сходили с ума. Вздохнув, она оседлала коня и направилась к особняку. Затем она подумала о Виктории, Пруденс и о мириаде проблем, ожидавших ее в Саммерсете, и возмечтала ехать вечно.
* * *
— Сконы уже готовы, милая, пора вынимать, если тебя не затруднит. Полотенце вон там. — Няня Айрис неопределенно кивнула, и Виктория бросилась за полотенцем.
Это был ее второй визит в коттедж няни Айрис, и она полюбила этот дом едва ли не так же сильно, как и его хозяйку. Коттедж стоял посреди небольшого луга, ныне выцветшего и голого, но весной и летом наверняка усыпанного полевыми цветами. Соломенная крыша теплого медового оттенка приятно контрастировала с вившимся по стене красным плющом. По обе стороны двери сторожки глядели два глубоко утопленных в стене окна. За изгородью из штакетника был небольшой огород, где няня Айрис выращивала овощи и лечебные травы. Коттедж напоминал сказочный домик или жилище, где заколдованная принцесса ждет своего принца. Старуха покатилась со смеху, когда Виктория поделилась этим сравнением при первом посещении, но та осталась при своем мнении.
Виктория принюхалась к густому, маслянистому аромату сконов и поставила противень остывать на каменной столешнице. Затем подошла к няне, которая готовила настойку из душицы.
