– Да пошел ты, – пробормотала она и строевым шагом двинулась в коридор.
– Закройте за собой дверь, если вам не трудно, – сказал ей вслед герцог.
Мисс Динглби возмущенно фыркнула.
– Кстати, у вас съехал парик, миссис Дьюк, – ехидно сообщила она. – Наверное, потому, что вы постоянно чешетесь. – Хлопнула дверь. Герцог и Луиза остались одни.
– Ей не нравится этот облик. Не могу понять почему. Шерри? – Олимпия повернулся к девушке и протянул ей стакан.
Поколебавшись, Луиза взяла его.
– Вот и хорошо. Так о чем это я? Чертово женское платье вызвало у меня размягчение мозгов. А мужское, наоборот, сделало тебя умнее и проницательнее. – Он подмигнул.
Луиза нахмурилась:
– Вы говорили о плане.
– План? Ах да! Поверь, я вовсе не хочу тебя шокировать, и помни, что эта информация должна храниться в строжайшем секрете, но…
– Лорд Сомертон – правительственный шпион?
Стакан Олимпии застыл в воздухе, яркие губы образовали букву «о».
– Я же не дура, дядя, и догадалась об этом с самого начала. Ваш явный интерес к нему только подкрепил догадку. Продолжайте. Ваше отсутствующее выражение не может не тревожить.
– Да, разумеется. – Он одним глотком осушил стакан и снова потянулся за графином. – В любом случае больше тебе ничего не нужно знать. Периодически мы играем в некоторые игры, его департамент и мой. И сейчас я должен, как бы это сказать, послать мяч в угол.
Пальцы Луизы стиснули стакан. Она сделала небольшой глоток и другой рукой потрепала Куинси за ушами. Он поднял голову и вопросительно взглянул на хозяйку.
– Вы собираетесь причинить ему вред? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал безразлично.
– Причинить ему вред? Помилуй бог! Нет, конечно. Я же доверил ему твою безопасность!
– Вы собираетесь причинить ему вред? – повторила Луиза.
– Нет, нет, ни в малейшей степени. Ты меня неправильно поняла. – Он взмахнул стаканом. – Я в самом начале пообещал, что твоя роль будет сугубо наблюдательной. Просто я хочу, чтобы ты была готова к неожиданным событиям, если они возникнут.
– К каким именно?
Герцог выпил шерри и облизнул красные губы:
– Не задавай лишних вопросов, дорогая.
Луиза допила шерри, поставила Куинси на пол и встала. Протянув герцогу пустой стакан, она тихо проговорила:
– Я не предам его, дядя. Не умею быть слугой двух господ.
– Тебе и не придется. Все будет хорошо, Луиза, обещаю тебе.
Она покачала головой и направилась к двери, ведущей в коридор, уверенная, что наткнется на мисс Динглби, подслушивающую под дверью. Но бывшей гувернантки нигде не было видно. Девушка взяла шляпу и наклонилась за песиком.
– Спасибо за шерри, миссис Дьюк. Рада, что у вас все в порядке. Информируйте меня о своих играх с жизнью Эмили, если вам нетрудно.
Герцог величественно сложил руки на фальшивой груди. Его проницательные глаза сверкнули:
– Мне бы хотелось, чтобы ты доверяла мне, девочка.
– Всего вам хорошего, миссис Дьюк. Не провожайте меня. Я знаю дорогу. – Она взялась за дверную ручку.
– Мистер Маркем!
– Да, миссис Дьюк? – проговорила Луиза, глядя на дверь.
– Полагаю, ваш наниматель захочет поговорить с вами, когда вы вернетесь.
– Джонсон, скажите мистеру Маркему, что я хочу переговорить с ним, – сказал граф Сомертон, не поднимая глаз от разложенных на столе бумаг.
– Боюсь, это невозможно, сэр, – с достоинством ответствовал дворецкий. – У мистера Маркема свободные полдня, сэр. – В его голосе звучало откровенное торжество, словно он только что сообщил работодателю, как застал юного секретаря за кражей хлеба из местного сиротского приюта.
Сомертон поднял голову.
– Полдня? – удивился он. – Вы сказали, свободные полдня? Кто разрешил?
– Вы, сэр.
– Я?
– Он регулярно, каждую неделю, берет свободные полдня, – сообщил Джонсон. – С тех самых пор, как поселился здесь. – Дворецкому явно хотелось назвать секретаря ленивым ублюдком, но, следует отдать ему должное, сдержался.
– Правда? Но с какой стати?
– Насколько мне известно, это обычное условие работы по найму в Британии, сэр. В некоторых случаях наемный работник получает свободные полдня в субботу и еще целый день в воскресенье. – По мрачному виду Джонсона было очевидно, что он не одобряет таких вольностей.
Сомертон нахмурился:
– Странный обычай для нации, которая славится своим трудолюбием. Такие порядки скорее свойственны континенту.
– А ведь есть еще банковские каникулы, сэр, – напомнил Джонсон. Таким же тоном он мог бы говорить о Содоме и Гоморре.
– Помяните мои слова, мистер Джонсон. Эти так называемые выходные в воскресенье и банковские каникулы неизбежно приведут к падению британской нации. Нас ждет такая же участь, как испанцев. Подумать только – послеобеденная сиеста!
Дворецкий передернулся:
– Или оплачиваемый больничный лист.
– Избави бог! К чему мы придем, если станем платить работникам за то, что они болеют? К ежегодному оплачиваемому отпуску на целую неделю?
Лицо Джонсона скривилось, словно он старался сдержать слезы.
– Ну, полно вам, не расстраивайтесь, мой друг, – проговорил Сомертон. – До этого не дойдет. По крайней мере пока я занимаю место в палате лордов. Хотя проклятые социалисты наверняка заведут об этом речь, и довольно скоро.
Джонсон достал из кармана отутюженный платок и вытер уголок глаза.
– Надеюсь, сэр. А как быть с мистером Маркемом? Сказать, чтобы он зашел к вам, когда вернется?
– Боюсь, другого выхода нет.
Часом позже мистер Маркем вошел в дверь кабинета. Его собака уверенно следовала за хозяином. Мистер Маркем никогда не стучал, входя в комнату. Он даже не останавливался на пороге. И вообще для человека, находящегося в самом низу социальной лестницы, этот юноша вел себя чрезвычайно самоуверенно.
– Как вы провели свободное время, мистер Маркем? – вежливо осведомился Сомертон, когда секретарь занял свое место и взял ручку.
– Спасибо, очень хорошо. Я навещал мою дорогую старую тетушку в Баттерси.
На левую ногу Сомертона опустилось что-то теплое и мягкое. Он слегка дернул ступней, но маленькое чудовище, похоже, крепко держалось.
– Надеюсь, вам понравилось в Баттерси, мистер Маркем, и вы даже не вспомнили о том, что остальные в это время работали.
– Очень понравилось. Служанка моей тети великолепно готовит чай. А Куинси обожает ее сандвичи с ветчиной, правда, дорогой? – Он нежно улыбнулся проклятому меховому шарику, прочно оккупировавшему ногу Сомертона.
