Гордон долгим взглядом уставился на восьмилетнюю девочку, а потом согласно кивнул. Слава богу, что не Блис была его нареченной, и он заранее пожалел того, кому она достанется в жены.
– А куда вы денете монеты, которые получите от меня? – спросил он, оглядев всех пятерых.
– Отдадим их папе, – хором ответили девочки.
Гордон откинул назад голову и громко расхохотался. Дети, у которых заводятся деньги, обычно тратят их на всякие безделушки, а этот английский царь Мидас, и без того несметно богатый, умудрился еще и дочек таких себе произвести, которые мал мала меньше, а уже добывают для него деньги. Просто восхитительно!
– В котором часу у вас подают ужин? – спросил он.
– В шесть, – ответила Блайт.
– Я дам каждой из вас по шиллингу, если вы скажете Роберте, что я жду ее в кабинете.
– Это очень странно, – заметила Блис. – Ведь Роберта сама послала нас сюда, чтобы сказать вам, что она не спустится к ужину. Она увидится с вами утром.
– Черт бы ее побрал. – Гордон вскочил с кресла и пошел к двери. Но, переступив порог и словно припомнив что-то, повернулся к ним и спросил:
– Где комната Роберты?
Блис улыбнулась так нежно, как только могла.
– Эти сведения тоже стоят денег, милорд.
– Сколько?
– Еще один золотой. – А когда он согласно кивнул, добавила: – На каждую из нас.
– Одно удовольствие вести с вами дело, миледи, – проворчал Гордон, принимая и это условие.
– Как и с вами, милорд, – отпарировала Блис. – Комната Роберты наверху, налево по коридору вторая дверь.
Подойдя налево по коридору ко второй двери, Гордон на мгновение замешкался. Плутовская мальчишеская ухмылка скользнула по его губам, и, не постучав, он открыл дверь, шагнув в спальню своей жены. Несмотря на полумрак комнаты, он тут же увидел ее, и его ухмылка превратилась в восторженную улыбку.
Роберта сидела на подоконнике прямо напротив двери и смотрела на ранние зимние сумерки. Ее легкий шелковый халат подчеркивал все соблазнительные изгибы фигуры, особенно мягкую округлость бедер.
Черт побери, а у моей жены хорошенькая попка, подумал Гордон, стоя посреди комнаты. Он окинул оценивающим взглядом ее обтянутые шелком бедра.
– Ну как, Блайт? – не оборачиваясь, спросила она. – Что сказал маркиз, когда ты передала ему, что я увижусь с ним только утром?
– Он сказал: «Черт бы ее побрал!»
Роберта резко обернулась, возмущенная тем, что Гордон осмелился войти в ее спальню без разрешения. Она стянула покрепче шелковый халат на груди, и это сделало приятные округлости еще соблазнительней.
– Что ты тут делаешь? – сердитым шепотом спросила она.
– От меня отделаться не так-то легко, ангел, – ответил Гордон. – Я пришел проводить тебя на ужин.
– Уходи отсюда, пока никто тебя не видел.
– А почему я должен об этом беспокоиться?
– Я об этом беспокоюсь, – сказала Роберта. – Неприлично джентльмену являться в спальню к леди.
Гордон лишь криво усмехнулся на это и скрестил руки на груди.
– А мужу тоже неприлично зайти в комнату к своей жене?
– Ты же поклялся дяде Ричарду…
– Но ты мне тоже кое-что обещала, – напомнил он ей. – Нельзя сказать, что ты ведешь себя доброжелательно.
– Я обещала лишь не проявлять враждебность, – огрызнулась Роберта. Она опустила взгляд вниз и вдруг удивленно вскинула брови, разглядев в полумраке, во что он одет.
На нем был традиционный шотландский наряд в черную и зеленую клетку – цвета клана Кэмпбелов. Юбка в крупную складку была стянута на талии черным кожаным ремнем, а длинный плед, перекинутый через плечо, закреплен на плече литой золотой пряжкой с изумрудами. Кроме юбки, на нем была белая шелковая рубашка.
– Ты надел…
– Юбку? – подсказал Гордон, шагнув к ней с гордым видом. – То же самое сказали и твои юные кузины.
Инстинктивно Роберта поплотнее запахнула халат и пожалела, что она в неглиже. Этот наряд из тонкого полупрозрачного шелка совершенно не защищал ее от нескромных мужских взглядов, делая очень уязвимой.
– Ты нарочно напялил это, чтобы досадить мне, – раздраженным тоном сказала она. – Или с другой целью? Чтобы напомнить, что у нас с тобой одно происхождение?
– Перестань, киска. Ты вышла замуж за меня, а не за мою одежду.
– Не разговаривай со мной таким снисходительным тоном, – предупредила его Роберта, слезая с подоконника на пол. – Или эта киска задаст тебе жару.
– Я все пытаюсь угодить, быть тебе приятным, дорогая, – сказал Гордон, поднимая руки, словно сдаваясь. – Я мечтаю провести с тобой этот вечер. Я пришел проводить тебя на ужин и не уйду отсюда без тебя.
– Ну ладно, – неохотно согласилась она. – Только выйди за дверь и подожди, пока я оденусь.
– Я не желаю больше видеть тебя неизвестно в чем, – сказал Гордон, уже шагая через комнату по направлению к ее гардеробной. – Я сам выберу для тебя платье.
Хотя его оскорбительная заносчивость разозлила ее, Роберта промолчала и воспользовалась этой возможностью, чтобы посмотреть на свой рубин. Камень сиял таким же ровным и безмятежным цветом, как всегда. Неужели маркиз не представлял никакой опасности для нее? Этот проклятый рубин не менял цвет! А может, тетя Келли ошиблась, и он не волшебный?
– Ты снова проверяешь свои прелести?
Роберта резко вскинула голову. Щеки ее вспыхнули от замешательства, а изумрудные глаза сверкнули гневом.
– Надень вот это, – сказал маркиз, протягивая ей зеленое шелковое платье.
– Чтобы мое платье подходило по цвету к твоей зеленой юбке?
– Нет, ангел. Зеленое оттеняет твои прекрасные глаза.
Она почувствовала смятение и трепет при этих словах, а гнев ее куда-то испарился.
– Я спущусь через несколько минут, – сказала Роберта, опуская взгляд.
– Я подожду.
– Тогда жди внизу, пока я переодеваюсь.
Гордон поднял брови и насмешливо сказал:
– Что за церемонии между мужем и женой? Кроме того, если я выйду в коридор, ты запрешься от меня и просидишь тут весь вечер.
– Ты мне не доверяешь? – спросила Роберта.
– Твое поведение не располагает к доверию, – ответил Гордон. – Но я обещаю, что не буду подглядывать.
– Ну, ты-то тоже не слишком внушаешь доверие, – парировала она.
– Тише, ангел. – Но он не сделал никакого движения, чтобы уйти.
Роберта отвернулась и, проклиная про себя это хайлендское упрямство, прошествовала через комнату к ширме. Роберта сказала маркизу правду: она действительно не верила, что он не будет подглядывать. Скинув халат и бросив его рядом на пол, она шагнула в свое изумрудное платье и быстро натянула его на себя. Сначала она застегнула две верхние пуговицы, а потом две нижние – прямо на талии. А дальше дело приняло серьезный оборот. Верхние и нижние пуговицы застегнуть было сравнительно легко, но до остальных она дотянуться не могла.
