Леди Келли понимающе улыбнулась и сообщила:
– На языке цветов нежные фиалки означают «достоинство превыше красоты».
Такая сентиментальность маркиза Инверэри удивила Роберту. Он не казался Роберте человеком, который выше красоты ценил бы в женщине достоинство. Она посмотрела на цветы в своих руках и еще больше ожесточилась. Его нежное внимание было просто хитростью, уловкой, чтобы заставить ее поехать с ним в Хайленд, где она будет несчастна всю жизнь. Ей нужно не только расстроить планы Гордона Кэмпбела, но к тому же еще и поберечь свое сердце от этого заносчивого шотландца. В его серых глазах и неотразимой улыбке таилась опасность ее душевному покою.
Роберта вздохнула. А все-таки плохо, что Гордон Кэмпбел не был англичанином… Как плохо, что она навеки осуждена носить этот «чертов цветок»… И как плохо, что этот осторожно высказанный вопрос тетки создал ей еще одну проблему.
Так что же в самом деле у нее на первом месте? Она хочет остаться в Англии, потому что любит Генри? Или же она любит Генри потому, что хочет остаться в Англии?..
«Скучает по молоку старой Мойры… Скачет на лошади по-мужски… носит под юбкой кинжал, привязанный к ноге…»
Его жена несомненно рождена в Хайленде, настоящая Макартур. Гордон знал это так же верно, как то, что он стоит сейчас у окна в кабинете графа Басилдона и смотрит на Темзу.
Он перевел взгляд с окутанной туманом реки на заходящее вдали солнце и задумался: а чего же она хочет? В самом ли деле эта отнюдь не застенчивая особа, на которой он формально женат, хочет быть английской леди потому, что любит этого английского маркиза? Или есть что-то еще, что побуждает ее так пренебрежительно говорить о своей родной земле? Рано или поздно он узнает ответ на этот вопрос. Время работает на него. Его невесте некуда бежать. Кроме как в его объятия.
Гордон отвернулся от окна. От резкого движения нижний край его пледа слегка завернулся. Он сел в кресло перед камином и вытянул ноги.
Что скажет его строптивая жена, когда увидит, что он в шотландском костюме? При этой мысли маркиз невольно улыбнулся. Едва ли придется долго ждать, чтобы узнать это, ведь он велел Дженингсу направить Роберту сюда, в кабинет. Но почему же ее еще нет? Наверное, прихорашивается без конца перед зеркалом, чтобы убедиться, что выглядит достаточно привлекательной для него.
Совершенно расслабившись от тепла камина. Гордон зевнул и сладко потянулся. Можно и подремать несколько минут. Он закрыл глаза и уже было задремал, но тут услышал какие-то приглушенные детские голоса.
– Вот он, – сказал один голос.
– Смотри, он носит юбку, – добавил другой.
– Он же шотландец. Это его национальный костюм, – последовало объяснение.
Гордон проснулся, но не открывал глаз, притворясь будто спит. Голоса принадлежали юным девочкам, и он подумал, что неплохо бы выведать у них кое-какие сведения, касающиеся Роберты. В конце концов, дети известны своей искренностью и прямотой, да и знают зачастую больше, чем кажется взрослым.
– У него коленки голые.
– Да, я вижу.
Не в силах сдержаться, Гордон осторожно приоткрыл глаза, и из-под опущенных ресниц стал рассматривать двух девочек, стоящих перед ним.
– У него ямочки на них, – заметила младшая, подойдя поближе. – Как ты думаешь, дядя Йен тоже носит юбку?
– Наверное, да, – ответила старшая девочка. – Они все так одеваются в Шотландии.
– А у нашего папы тоже такие коленки? – спросила третья девочка, стоявшая позади его кресла.
Словно звон множества серебряных колокольчиков, нежный смех девочек разнесся по кабинету. Не пытаясь больше притворяться спящим, Гордон открыл глаза и выпрямился. Он оглянулся вокруг и увидел пять черноволосых и синеглазых ангелочков, окруживших его кресло.
– Меня зовут Блайт, – сказала старшая, которой на вид было лет десять.
– А я Блис, – добавила восьмилетняя.
– Самма и Отма стоят справа, – сказала Блайт. – А слева Аврора.
– Самма и Отма – близнецы, – пояснила Блис.
– Он и сам видит, что они близнецы, – одернула Блайт сестру.
Шестилетняя Аврора подошла поближе и с лукавой детской улыбкой спросила:
– А как зовут шотландца, который любит муравьев?
– Дядя! – закричали Самма и Огма.
Гордон разразился смехом:
– Я полагаю, вы дочери графа?
Пять черноволосых головок кивнули согласно.
– Вы любите нашу кузину Роберту? – напрямик спросила Блайт.
Прежде чем он успел ответить, Блис сказала:
– Дядя Генри тоже любит ее.
– Дядя Генри пытался поцеловать Роберту, – заявила Аврора. – Но она ему не позволила.
– Тш-ш, сестра, – шикнула на нее Блайт.
– Если Генри женится на Роберте, она будет нашей тетей, – выпалила Блис.
Аврора захихикала.
– Как же может кузина быть тетей?
Совершенно очарованный этими девчушками, Гордон переводил взгляд с одной на другую. Огорошенный лавиной их вопросов и комментариев, он не мог вставить ни единого слова в их разговор. Как удается графу разобраться в этом щебечущем хоре?
– Если Роберта выйдет замуж за Генри, я выйду замуж за вас, – пообещала Аврора, рассмешив этим двух старших сестер.
– Спасибо тебе, крошка, – с улыбкой ответил Гордон. – А скажи-ка мне, почему ты хочешь выйти замуж за человека, которого совсем не знаешь?
– Потому что у тебя дымчато-серые глаза. Как туман, – добавила шестилетняя кроха.
– Как туман? – озадаченно переспросил он.
– А мы любим туман, – хором сказали три старших девочки.
Гордон ухмыльнулся:
– Мне всегда казалось, что маленьким девочкам больше нравятся синее небо, ласковый ветерок, теплое солнце и нежные цветы.
– Низкий туман позволяет видеть за горизонтом, – объяснила Блайт.
– Это шутка? – спросил Гордон.
Десятилетняя девочка бросила на него двусмысленную улыбку и ответила:
– А что, мы любим шутить.
– Скажите-ка мне, крошки, – склонился к ним Гордон, – если я буду ухаживать за вашей кузиной, вы дадите мне возможность побыть с ней наедине?
– А сколько вы заплатите за это? – спросила Блис.
– Что-что? – переспросил он удивленно. – Так вы хотите за это получить плату?
– Ну да, – ничуть не смутившись, прощебетала Блис. – Итак, милорд, сколько вы можете заплатить за то, что мы не станем вам мешать и будем помогать?
Гордон еще более удивленно поднял брови:
– Назови свою цену, малютка.
– Две золотые монеты в день на каждую из нас.
– По одной монете, – сбил цену он.
– Хорошо, милорд, сделка заключена, – сказала Блис с самой приятной улыбкой. – Платить будете в конце каждого дня. Мы ничего не делаем в кредит, так что даже и не просите.
