– К сожалению, если окропить ногу водой, лучше не станет.
– Возможно, и не станет. Но в сочетании с другими средствами… надо бы исследовать этот вопрос.
Меньше всего на свете Бенджамину хотелось, чтобы Дафна думала о нем как о больном, нуждающемся в заботе и лечении.
– Не стоит утомлять себя долгими скучными поисками лекарства.
– Это самое меньшее, что я могу сделать для вас в то время, пока вы будет утомлять себя долгими скучными поисками второго портрета.
– Что ж, как вам будет угодно. – Если ей требовалось чем-то себя занять, чтобы отвлечься от страха за собственную шаткую репутацию, то особого вреда он в этом не видел.
Мисс Ханикот с подозрением прищурилась и скрестила руки, одна из которых все еще оставалась соблазнительно оголенной.
– Не верите, что способна помочь?
Бенджамин хмыкнул.
– Честно говоря, совсем не верю.
– Так плохо обо мне думаете?
– Восхищен вашим бескорыстным стремлением к исцелению страждущего. Но, к сожалению, состояние мое значительно хуже, чем может показаться со стороны. Над этой несчастной ногой уже корпели самые яркие светила медицины, и все они пришли к одному неутешительному выводу: без ноги этому парню будет значительно лучше и удобнее, чем с ногой. Черт бы их побрал!
– Светила медицины обладают глубокими знаниями и отличной профессиональной выучкой, однако порой недооценивают целительную силу разума.
– Полагаете, что боль коренится в голове? – обиделся Бенджамин. Ему удалось сохранить внешнее спокойствие, однако кровь вскипела от негодования. – Глубоко заблуждаетесь.
Дафна подошла и положила ладонь на рукав.
– Разумеется, это не так. Ничего подобного я и не предполагала. Но дайте мне шанс помочь и пообещайте, что откроете разум навстречу новому.
Дафна умоляюще смотрела на Бенджамина прекрасными голубыми глазами. В свете фонарей кожа в глубоком декольте мягко мерцала, и неожиданно захотелось провести пальцем – нет, лучше языком – по краю кружев, накрыть поцелуем теплые губы, забыться в обольстительном сиянии. Гнев, обуревавший всего лишь мгновение назад, обратился в прах, а в груди вспыхнуло пламя совсем иного свойства. В этот момент граф понял, что готов сделать ради волшебницы все на свете, – даже если она потребует совершить откровенную глупость.
– Почему я должен что-то обещать?
– Потому что вам нечего терять.
– Это правда. – Бенджамин бережно сжал лежавшую на рукаве ладонь, поднес к губам и поцеловал.
– Что это означает?
– Скрепил договор печатью. Мне предстоит отправиться на поиски второго портрета, а вам – найти чудодейственное средство от боли.
Дафна улыбнулась так, как будто он только что преподнес драгоценный подарок. Или щенка.
– Отлично, – похвалила она.
Неожиданно для самого себя Бенджамин добавил:
– Даже готов подсластить условия сделки.
Дафна взглянула недоуменно.
– Если найдете верный способ облегчить страдания, обещаю отдать вам тот из портретов, который висит в моем кабинете.
– Как, неужели он все еще висит в вашем кабинете? – В голосе послышалась тревога.
– Не волнуйтесь. Никто его не видел и не увидит.
– Было бы намного спокойнее, если бы вы уничтожили опасную улику.
Уничтожить? Мысль о том, что Дафна хочет окончательно избавиться от свидетельства собственной опрометчивости, ни разу не приходила в голову. Это было бы святотатством! Но логику понять нетрудно: до тех пор пока компрометирующий фактор физически существует, ее репутация остается под угрозой. Бенджамин не сомневался, что никогда в жизни не сможет ни сжечь картину, ни растерзать ее на мелкие кусочки. От одной лишь мысли становилось дурно.
– Давайте двигаться шаг за шагом, – предложил он. – Завтра отправлюсь к Хью и под каким-нибудь благовидным предлогом займусь бумагами Роберта.
Дафна заметно погрустнела.
– Ужасно, что из-за меня вам придется лгать.
Граф рассмеялся.
– Вряд ли вы способны растлить такого бывалого лицемера, как я. Кажется, мы уже выяснили, что угрызения совести мне чужды. Если хотите, считайте меня неисправимым циником.
– Почему-то совсем в этом не уверена… Бенджамин.
Впервые сорвавшееся с губ имя всколыхнуло новую волну желания. Интересно, а что она скажет, если наклониться и нежно поцеловать? Украсть всего лишь один короткий легкий поцелуй, чтобы удостовериться в медовом вкусе ее губ.
Однако, прежде чем мысль успела воплотиться в действие, мисс Ханикот мягко, но настойчиво освободила ладонь и надела длинную лайковую перчатку.
– Все, должно быть, уже гадают, куда мы пропали. Не пора ли вернуться?
– Да, – согласился граф, подавив вздох сожаления. – Наверное, и в самом деле пора. – Он снова галантно предложил руку, и они направились по аллее к ротонде, где играл оркестр. Впрочем, далеко идти не пришлось: вся компания уже двигалась навстречу.
Леди Оливия, как всегда, отличилась бурной реакцией. Замахала с обычной энергией и радостно воскликнула:
– Скоро начнется фейерверк! Давайте найдем удобное место, чтобы лучше видеть! – Она держала мистера Аверилла под руку, но даже в этом положении каким-то удивительным образом умудрилась обогнать его на два шага.
– Основное преимущество фейерверков заключается в том, что их запускают в небо, – резонно заметил адвокат. – Чтобы насладиться фонтаном огней, зрителям достаточно лишь посмотреть вверх.
– И все-таки Оливия права, – поддержала подругу Дафна. – Может быть, поднимемся вот на эту горку? – Она показала на небольшое возвышение. – Оттуда будет лучше видно.
– Несомненно! – воскликнул Хью. – Но не окажется ли склон слишком сложным для вас, Фоксберн?
К чертям Хью с его заботой. Даже если парень хочет добра, неплохо бы знать меру.
– Обещайте, Билтмор, что в тот день, когда я не смогу преодолеть поросший травой холмик, вы приставите к моему виску заряженный пистолет, нажмете на курок и милосердно прекратите мучения.
Сестры Шербурн онемели от ужаса, однако Дафна лишь иронично прищелкнула языком.
– Кажется, мы рискуем впасть в излишний мелодраматизм. Как вам понравились искусственные развалины, мистер Аверилл?
Пока остальные увлеченно обсуждали руины, Бенджамин мысленно прикидывал расстояние до вершины холма. Грустная правда заключалась в том, что он совсем не был уверен в собственных силах и не знал, сможет ли преодолеть подъем, не рухнув лицом вниз. Что ж, скоро мера его позора определится наглядно.
