Ник вынужден был поставить бокал на стол, чтобы Эмерсон не заметил, как дрожит его рука. Ною грозит опасность, да и Пегаса следует перевести в другое место. В Лондоне его никто не заметит – тут все лошади вороной масти, но его белые чулочки снискали в Суссексе громкую славу. Надо ехать в Суссекс и привести Пегаса.
«Но мое дело не закончено», – растерянно подумал Ник. Пока он полностью не выплатит деньги сиротскому приюту, он не сможет вздохнуть спокойно.
– Если кто-нибудь и поймает разбойника, так это ты, – улыбнулся Ник и похлопал Эмерсона по плечу. – Попробуй-ка угощения Лотос Блоссом. А мне надо идти, пока Итан снова не пристал с просьбой одолжить ему денег.
Эмерсон нахмурился.
– А я хотел еще немного поболтать с тобой. Мы давненько не виделись.
– Я заеду к тебе как-нибудь, – пообещал Ник. – Но только если ты будешь в состоянии принимать гостей – у Лотос очень крепкие вина.
Эмерсон рассмеялся.
– Моя голова крепка, как орех, и набита железными опилками.
– Железо ржавеет, когда его погружают в жидкость, – пошутил Ник.
Эмерсон сердито фыркнул, и Нику стало стыдно. Нелегко обманывать друга, но поймет ли Эмерсон, почему он грабит кареты аристократов? Эмерсон всегда будет на стороне закона.
– Как у тебя дела, Ник? Ты осунулся, под глазами темные круги. Такое впечатление, что ты плохо спишь по ночам.
– У меня тоже есть проблемы, как и у всех. Итан, к примеру. Скажу тебе по секрету, он собирается пустить по миру всю семью.
– Ты намеренно избегаешь разговоров о свадьбе Чарлза и Маргерит? Я видел, как ты расстроен, и другие тоже это заметили. Можешь мне довериться, Ник. Ты все еще тоскуешь по ней? Облегчи свою душу, скажи мне.
Образ Маргерит в подвенечном платье на мгновение промелькнул перед его мысленным взором, но тут же его заслонило лицо женщины, которая спала прошлой ночью в его дружеских объятиях. Он никогда не обнимал так Маргерит.
– Мне кажется, я был влюблен в придуманный образ, – признался он наконец. – Вряд ли я еще встречу женщину, подобную Маргерит. Она пробуждает в мужчине все лучшее, что в нем есть. Надеюсь, когда-нибудь я смогу утешить ту, чье сердце исстрадалось еще больше, чем мое.
Глаза Эмерсона заблестели.
– Хорошо сказано, дружище. – Он похлопал Ника по плечу. – Ты хороший парень, Ник. И обязательно найдешь свое счастье.
– А ты, Трев? Я думал, ты тоже неравнодушен к Маргерит.
– Да, но… я никогда ее не любил. Я видел, что Чарлз от нее без ума, и твердо решил ее завоевать. А вообще-то для меня важнее военная карьера. Мне обещают повышение по службе. От дяди я унаследовал кое-какое состояние. Моя семья и друзья – вот мой мир.
Ник вздохнул.
– Ты довольствуешься тем, что есть. Как бы я хотел быть таким же нетребовательным.
– Что-то или кто-то вскоре заполнит пустоту в твоем сердце, Ник. Верь мне.
Ник снова почувствовал укол совести, глядя в добрые глаза Эмерсона. Они пожали друг другу руки.
– Я не заслужил такого друга, как ты, Трев.
– Черт возьми, не распускай нюни, Ник!
– Увидимся. – Ник шагнул к двери. Пора уходить, пока он не выложил другу всю правду.
Ник бросил взгляд на целующуюся парочку на диване. Оргия в самом разгаре, подумал он с легким отвращением и отправился искать хозяйку, чтобы попрощаться.
Сэр Лютер Хиллиард потер подбородок и с подозрением взглянул на хозяина таверны «Веселый пескарь» в Кроли.
– Так ты клянешься, что не видел даму с такой внешностью в сопровождении пожилого кучера?
– Нет, такой ненормальной я не видел, чтобы путешествовала одна с кучером. Последние полгода уж точно.
Лютер раздраженно одернул тесный камзол, который вечно приподнимался на все увеличивающемся брюшке. Черт, придется опять расставлять швы – пуговицы вот-вот оторвутся. А все подливки да вино. Но кому какое дело? Теперь, когда он почти унаследовал Хай-Кресент, он может позволить себе любой каприз.
Он поправил плащ, надел на голову треуголку и шагнул на грязный двор таверны.
Досада овладела им с новой силой. Он мерил шагами двор, и внутри его все клокотало от бессильной злобы. С каждым отрицательным ответом, который он получал от содержателей придорожных гостиниц, его нетерпение только возрастало, и ему хотелось если не поубивать их всех, то, во всяком случае, накостылять по шее.
Он искал Сери ну на юге Англии, взял след в Шефтсбери и последовал за ней в Суссекс.
«Почему ее занесло в Суссекс?» – спрашивал он себя, озадаченный ее выбором пути. Он был уверен, что она направляется в Лондон. Столица – огромный город. Если проследить за ней до Суссекса, то, возможно, он обнаружит, где она прячется.
Она могла присоединиться к другим путешественникам, могла посвятить в свои планы горничную в какой-нибудь гостинице. Серина в отчаянии и потому готова на все – ей наверняка понадобится помощь посторонних людей. Девица, путешествующая одна, без охраны, – легкая добыча для всякого сброда.
Лютер злорадно оскалился: хорошо бы она стала жертвой какого-нибудь негодяя, а еще лучше, чтобы ее убили.
Таким образом исчезнет единственный свидетель смерти Эндрю.
Его план удался: в гибели Эндрю обвинили одного бродягу, шнырявшего поблизости. Его повесят – поскорее бы. Лютер распустил слух, что Серина убита горем и он отослал ее погостить к друзьям, пока она не оправится от потрясения.
Лютер взглянул на дорогу, уходящую на север. Либо она умрет, либо его самого повесят за убийство брата. Значит, она должна умереть. Он убьет ее собственными руками, и сделает это с удовольствием. Если только кто-нибудь другой…
– Если кто-нибудь другой не лишит меня этого удовольствия, я своего добьюсь, – пробормотал он вслух.
– Ваша карета, сэр, – доложил конюх, прервав его размышления. – Лошади отдохнули, а карету я отмыл от грязи. – Он протянул руку за монетой, но Лютер лишь брезгливо поморщился и уселся в экипаж, который закачался под его грузным телом.
Кучер спросил:
– Куда едем, сэр Лютер?
Глаз кучера заплыл и побагровел – это Лютер ударил его: пусть знает, что его приказы всегда должны выполняться.
– В Лондон, Талли, и не жалей лошадей.
Серина открыла глаза и обнаружила, что лежит в постели одна. Ник ушел до того, как она проснулась, но его запах остался на подушке и простынях, еще хранивших тепло его тела. И сон ее был спокойным, без кошмаров – впервые за долгое время.
Она встала и потянулась, заложив руки за голову и выгнув спину. Зевнув, она прошла через полутемную комнату к двери и увидела, что та открыта.
Удивленно ахнув, она на цыпочках подкралась к ней и выглянула в коридор. На полу толстым слоем лежала пыль. Больше ничего интересного она не увидела. Как можно жить в таком свинарнике? Она прислушалась, но в доме было тихо – только с улицы доносился скрип колес тяжелой повозки.
