В ее глазах он был просто добрым человеком, который, по воле провидения, спас ее от преследования отчима.
«Я должен сначала узнать, есть ли кто-нибудь в приорате, — думал он. — Тогда я и решу, как быть с Харитой».
Они проехали через лес.
Затем граф, знавший каждый уголок своего поместья, направился к парку, расположенному перед самым домом.
Выехав из очередной рощи, Харита увидела раскидистые Дубы, под которыми паслись пятнистые олени.
Граф же заметил какое-то движение вдали.
Несколькими секундами позже он увидел, что это был Дорожный экипаж, кативший по подъездной аллее к дому.
Он был запряжен четырьмя лошадьми, и с обеих сторон его сопровождали два верховых.
Приглядываться повнимательней ему не требовалось.
Он узнал ливрею кучера на козлах и понял, кто владелец экипажа и кто едет в нем.
Это был один из его собственных экипажей, которые он держал на извозчичьем дворе позади своего дома на Беркли-сквер в Лондоне.
Он не сомневался, что явилась Имоджен.
Она, очевидно, просто сообщила его слугам в Лондоне, что хочет посетить его в приорате.
Губы графа сжались в жесткую линию, а глаза его потемнели от гнева.
Вряд ли Имоджен приехала одна: ее наверняка сопровождают оба ее беспутных братца.
Не застав его в приорате, они просто настоят на том, что будут ожидать там его возвращения.
Слуги, часто видевшие Имоджен, сочтут себя обязанными подчиняться ее распоряжениям.
Какое-то время он смотрел прямо перед собой невидящим взором, не говоря ни слова.
Тогда Харита тихо спросила с тревогой в голосе:
— Что-то… произошло… вы… рассержены?
Сделав над собой усилие, граф ответил:
— Я лишь раздумывал, куда лучше отвезти вас.
— О… пожалуйста, — взмолилась Харита, — если я создаю вам затруднения… я поеду дальше. Вы были… так добры… так удивительно… чудесно добры ко мне… но я не… хотела бы стать… бременем для вас.
Граф внимательно поглядел на нее, словно желая убедиться в искренности ее заверений.
Ему трудно было поверить, что женщина может быть столь самоотверженной.
Что после того страшного происшествия она все-таки готова продолжать путь одна.
И, глядя в глаза Хариты, он понял, что она не обманывает его.
Окутанная лучами солнечного света, льющегося сквозь ветви деревьев, она была столь прелестна, сто он невольно улыбнулся ей.
— Я хочу найти место, где мы оба останемся в безопасности до завтрашнего дня, — сказал он, — и кажется, я знаю, куда мы можем отправиться.
— Вы… уверены, что я не… помешаю вам? — спросила Харита.
— Я не намерен позволить вам встретиться с новыми опасностями, подобными той, которую мы уже пережили.
— Я была очень… напугана, — призналась Харита, — и думаю, что если бы они… забрали Юпитера и Меркурия, мы оба были бы… очень несчастны!
— Мне оставалось бы винить лишь себя самого, — сказал граф, — за то, что я не взял с собой пистолета.
— Вы были просто… превосходны, когда столкнули головами этих бандитов! — сказала ему Харита. — Сначала мне было трудно даже… поверить, что это произошло… на самом деле, но мне очень… жаль, что вам пришлось… оставить там… ваши деньги!
Помедлив, она добавила:
— Вы, конечно, не… забыли, что у меня остались… мамины драгоценности… и я должна вам уже… много.
— Забудьте об этом, — сказал граф. — Вы должны понять, что в жизни всегда приходится платить за свои ошибки.
— Значит, мы не должны их больше совершать, — сказа — . ла Харита с трогательной серьезностью.
Он понял, что она считает его не очень богатым: хотя он и владел таким прекрасным жеребцом, как Юпитер, он ведь путешествовал без слуги.
В его глазах мелькнула искорка юмора, но он ничего не сказал ей.
Он направился к дому, в котором решил устроить Хариту.
Дом этот, стоявший на самом краю парка и известный под названием «Голубиный Коттедж», был построен еще при правлении королевы Елизаветы.
Граф всегда считал его одним из самых красивых домов в своем поместье.
Он был довольно мал.
Поэтому вдовствующая графиня в годы правления королевы Анны потребовала для себя дома более вместительного и просторного.
И для нее был построен новый Вдовий Дом.
А Голубиный Коттедж оказался в распоряжении родственников, которые не были столь богаты, чтобы позволить себе иметь множество слуг.
Они были рады жить в этом уютном маленьком доме.
Это было спокойное место, где можно было безмятежно доживать свою жизнь.
Когда граф раздумывал, где найти место для укрытия, он вспомнил, что сестра его матери. Марта, умерла полгода тому назад.
Последний год своей жизни она прожила в Голубином Коттедже.
Когда тетушка Марта спросила его, где бы она могла обосноваться после смерти ее мужа, он предложил ей этот дом.
Поскольку тетушка сильно состарилась и одряхлела, он предложил своей няне, которая все еще жила в приорате, поселиться с ней вместе и присматривать за нею.
— Вы ведь знаете, нянюшка, — сказал он, — что я готов дать вам любой дом в деревне, который вам приглянется, но вы все отказываетесь принять решение.
— Я все жду, господин Дэрол, — отвечала няня, — когда на руках у меня окажется ваш сынишка, а большие детские комнаты, где вы спали, когда были маленьким, снова будут полны детей. Какая досада, что они пустуют!
— Боюсь, что вам придется ждать еще долго, — твердо заметил граф.
Но присматривать за его тетей няня согласилась.
Две девушки из деревни помогали ей содержать дом.
После смерти же старой леди она осталась жить там сама.
Граф подумал, что этот дом послужит прекрасным укрытием для Хариты, пока он будет решать, как отделаться от Имоджен.
При необходимости он тоже мог бы там укрыться.
Когда они подъехали к дому, у Хариты вырвался легкий вскрик восторга.
— Какая прелесть! Настоящая прелесть! — воскликнула она. — Этот домик как будто вышел из сказки!
Граф мог понять ее чувства.
Послеполуденное солнце согревало красные кирпичи, поблекшие с течением столетий, и сверкало на стеклах ромбовидных окон.
Как верно подметила Харита, этот маленький домик с высокими печными трубами действительно казался явившимся из волшебной сказки.
В подтверждение его названия в саду всегда водились белые голуби.
Они то вспархивали на крышу, то слетали на древний каменный циферблат солнечных часов, окруженных розовыми кустами.
Граф и Харита остановили лошадей и любовались домом через живую изгородь из ровно подстриженного тиса.
Наконец граф сказал:
— Если вы подождете здесь, я пойду и посмотрю, нет ли там кого-нибудь, с кем нам не стоило бы встречаться. Я оставлю вас совсем ненадолго.
