Он взял ее за руку.
– А где мое кольцо? Я же велел тебе носить его?
Корри видела лицо Дональда расплывчато, как в тумане.
Откуда он знает про Эвери? Дональд с такой силой сжал ей руку, что хрустнули пальцы.
– Дональд, мне больно!
– Скажи, где кольцо? Я выложил за него хорошие деньги и имею право знать, где оно.
– Я не знаю.
Корри не переставала думать о завещании, которое позволяло Дональду вести себя так грубо, сковывало их невидимой цепью.
Он бросился на нее, его грузное тело вдавило ее в перину, дыхание стало тяжелым и прерывистым.
– Где кольцо?
Дональд загнусавил, как капризный мальчишка.
– Я выбросила его.
– Что? Что ты сделала?
– Выбросила на помойку! И не раскаиваюсь в этом! Не раскаиваюсь, слышишь? И в следующий раз поступлю так же!
Все вокруг, даже лицо Дональда, погрузилось во мрак. Корри больше ничего не чувствовала, кроме поднимающейся в ней тошнотворной волны. Она успела повернуть голову набок. Ее жестоко и неудержимо рвало.
Когда Ли Хуа поднялась наверх, она не на шутку испугалась при виде того беспорядка, который учинила Корри на своей постели.
– О Господи, Корри, что произошло? Я и представить себе не могла, что ты еще так больна!
– Я тоже. Мне очень неловко.
Корри лежала без движения, пока Ли Хуа перестилала постель. Слава Богу, Дональд ушел. Корри решила, что в следующий раз, когда он снова появится, она сунет два пальца в рот и таким образом избавится от него навсегда.
– Передвинься, пожалуйста, в сторону, Корри. Я заберу грязные простыни.
Ли Хуа действовала быстро и тактично. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.
Корри послушно отодвинулась в сторону. Она не обращала внимания на то, что делает Ли Хуа, ей только хотелось, чтобы все поскорее закончилось и ее оставили одну, хотелось зарыться лицом в подушку и плакать. Как страшно обернулась жизнь! Папа умер. Эвери уехал. Рядом остался только Дональд, который готов разорвать ее на части. Рано или поздно он добьется своего. И тогда папино завещание навсегда, до конца жизни, свяжет их…
– Хочешь, я принесу ужин? Тебе станет лучше, если ты поешь. Моя мама всегда носила с собой печенье, чтобы, если проголодаешься, было что положить в рот.
– Нет, я не голодна. Ли Хуа, пожалуйста, приготовь мне постель поскорее. Я хочу спать. Я хочу, чтобы меня все оставили в покое!
– Может быть, переоденешься, тебе будет удобнее.
– Нет! Я не хочу переодеваться! Сделай одолжение, оставь меня!
Девушка опустила глаза. Вдруг Корри вспомнила о том, что Дональд сказал ей. Откуда он знает, что Эвери уехал? И что она его любит?
Ли Хуа уже подошла к двери, от обиды теребя в руках край фартука, когда Корри окликнула ее:
– Ли Хуа! Подожди! Дай мне ночную рубашку. Я передумала, не хочу ложиться спать в платье.
– Но ты же сказала…
– Дай мне ночную рубашку!
Корри знала, что она ведет себя безрассудно, как папа в минуты гнева, но не могла с собой ничего поделать. Что-то здесь не то! Корри взглянула на корзину для бумаг, куда она бросила скомканное письмо Эвери. Ну конечно, Ли Хуа прочла его!
– Ли Хуа! – сказала Корри резко.
Девушка, бросив искать в шкафу ночную рубашку, вздрогнула от неожиданности. Она обернулась и посмотрела на Корри расширенными от испуга глазами.
– Да?
– Ли Хуа, ты прочла письмо?
– Я… нет, разумеется нет.
– По-моему, ты лжешь. Ты прочла его и рассказала мистеру Дональду, что в нем было. Как ты могла это сделать, Ли Хуа?
– Нет! Я… я не делала этого. Я…
Ли Хуа уронила на пол рубашку и быстро подняла ее.
– Я принесу тебе чистую рубашку. Эта испачкалась. Я попрошу Беа Эллен постирать ее. Ты не должна ложиться в постель в грязной рубашке, тем более больная…
Она лжет и болтает без остановки, потому что знает, что виновата!
– Ли Хуа!
Задыхаясь от гнева, Корри приподнялась и откинулась на подушки.
– Меня не интересует, грязная она или чистая, дай ее сюда. Я знаю, что ты ухаживала за мной, когда я была без сознания. Тетя Сьюзен рассказала мне, как много ты работала. Но я хочу знать, зачем ты сказала Дональду об Эвери.
Ли Хуа избегала взгляда своей госпожи.
– Скажи мне правду. Тебе не удастся отвертеться. Я уверена, что ты это сделала. Мы же были подругами, Ли Хуа… Как ты могла так поступить?
Ли Хуа положила ночную рубашку на кровать. Ее глаза наполнились слезами, и она тихо прошептала:
– Я не хотела ему говорить. Я…
Корри была не в состоянии сдержать ярость.
– Ты прекрасно знаешь, что я люблю Эвери. Знаешь, как он дорог мне. И несмотря на это, ты рассказала все Дональду!
Вдруг ужасная мысль пронзила Корри.
– Вот почему Эвери так внезапно уехал? Потому, что Дональд дал ему денег на билет? О Господи, Ли Хуа, что ты наделала!
Корри сама была поражена тем, что сказала. Девушки в ужасе смотрели друг на друга. Ли Хуа долго сдерживала слезы, но наконец не стерпела, и они неудержимо хлынули из ее глаз. Она жила в этом доме с тринадцати лет и была не только служанкой, но и подругой Корри. Они делили радость и печаль, Корри сотни раз фотографировала Ли Хуа, они плакали, обнявшись, когда умер Бигги – старый любимый пес Корри.
– Ли Хуа, я не могу поверить в то, что ты предала меня! Рассказать этому отвратительному Дональду об Эвери, прочесть письмо, которое было написано не тебе!
– У меня были причины так поступить.
– Причины? Ты служишь в этом доме, к тебе относятся, как к близкому человеку. Какие у тебя могут быть причины? А кольцо? Разве не ты тайно сняла мерку с моего пальца? Дональд сказал мне, что подкупил тебя. Это правда? Он заплатил тебе, чтобы ты предала меня?
– Нет!
Голос Ли Хуа прозвучал с такой силой, которой Корри в нем и не подозревала.
– Все было совсем не так. Ты не понимаешь. Я никогда бы не сделала этого, но у меня не было выхода. Я…
– Что? У тебя не было выхода?
Корри вскочила, схватила ночную рубашку и швырнула ее в лицо Ли Хуа, но промахнулась.
– Убирайся вон отсюда! Чтобы ноги твоей здесь не было! Ты мне больше не подруга и не служанка – ты предательница!
Ли Хуа побледнела, подняла рубашку с пола и, размахнувшись, бросила ее в Корри. Рубашка пролетела мимо Корри, едва коснувшись ее уха.
– Ах ты…
Корри сгребла рубашку в комок и снова кинула ее. На этот раз удачнее. Она попала Ли Хуа в грудь.
– Ах так, Корри! Ну ладно! Я очень сожалею, что рассказала Дональду о твоем Эвери Курране. Но тебе никогда не понять, почему я это сделала! Тебе, богачке, которая всегда имела все, что захочет. Тебе не пришлось видеть, как умирает твоя мама, и знать, что ты ничем не можешь ей помочь. Твоя мама умерла, окруженная толпой толстых докторов. Тебе никогда не приходилось тяжелым трудом зарабатывать себе кусок хлеба. И вот что я скажу тебе. Настоящая леди никогда не позволит себе швыряться ночными рубашками! Особенно если она беременна! Вот.
