Педро Армес повернулся к ней.
— Вы не совсем меня поняли, сеньорита. Я приехал сюда не только для того, чтобы спросить о вашем здоровье. Я хотел использовать эту возможность, чтобы увидеть вас снова — и спросить, не соизволите ли вы провести вечер в моем обществе, что доставит мне честь, если дон Рафаэль освободит вас на это время от ваших обязанностей.
Лора отшатнулась.
— Я… я не знаю… — начала она, но дон Рафаэль прервал ее:
— Мисс Флеминг вообще не готова сейчас принимать какие-либо приглашения, сеньор, — мрачно сказал он. — Наверное, вам лучше было бы немного подождать, прежде чем уделять ей столь активное внимание.
Педро Армес в упор посмотрел на Рафаэля.
— Вы, как обычно, берете на себя заботу принимать решения за других, дон Рафаэль, — сказал он холодно.
— Если это необходимо, то да, — коротко ответил дон Рафаэль.
Лора нахмурилась. Между этими двумя мужчинами возник раздор, который не имел к ней никакого отношения, но она не могла понять, в чем, собственно, дело. Ее не заботил ни их способ вести разговор через ее голову, ни сам Педро Армес, но ее вовсе не устраивало, что дон Рафаэль Мадралена присваивает себе право принимать за нее решения в какой бы то ни было области.
Вмешавшись в их разговор, она сказала:
— Я думаю, сеньор Армес, будет лучше, если вы подождете, когда я разберусь со своим свободным временем, которое у меня должно быть. И я думаю, что мы с вами о чем-нибудь договоримся.
Рот Педро Армеса искривился в вынужденной улыбке.
— Конечно же, сеньорита, вы правы. Может быть, я слишком поспешил с визитом сюда, но вы мне понравились. Я надеюсь получить удовольствие от вашего общества несколько позже.
— Что ж, хорошо. — Лора твердо распрямила плечи. — Так и решим.
Педро Армес улыбнулся.
— Ладно. Мне нравится ваш оптимизм, сеньорита! — Он посмотрел на дона Рафаэля. — А вам, дон Рафаэль, я желаю всего хорошего, — насмешливо произнес он и, снова поклонившись Лоре, пересек кабинет и молча вышел.
Лора почувствовала, что вся дрожит, а когда она собралась последовать примеру Армеса, дон Рафаэль сказал:
— Сядьте. Я хочу поговорить с вами.
Лора вздохнула.
— О, довольно наказаний, сеньор!
Рафаэль Мадралена некоторое время смотрел на нее, а затем опустился в кресло за рабочим столом, опершись на него локтями и тяжело положив голову на руки. Во всей его фигуре чувствовалось ощущение незащищенности, пережитого поражения, и Лора, крепко сцепив пальцы рук, смотрела на него, чувствуя, как что-то подступает ей к горлу. О Боже, подумала она неуверенно, что я такое сказала?
Наконец, словно осознав, как он выглядит, он выпрямился и, положив ладони на стол, произнес:
— Нет, Лора, наоборот, никаких наказаний — я хочу, чтобы вы уехали!
Лора упала в кресло, которое только что освободил Педро Армес. Эти неожиданные слова обдали ее холодом, и она не сразу сообразила, что сказать. Последние два дня ее мысли метались в поисках пути к бегству. Еще бы, только вчера вечером она задумывалась, как она выдержит четыре недели травли и словесных поединков! А теперь… теперь, когда ей представился шанс, он больше не казался ей необходимым. Она была полна внутреннего протеста против его позиции, когда считала, что он удерживает ее здесь по каким-то своим соображениям. Но когда он решил прогнать ее, не сообщая, на каких основаниях, — теперь, и только теперь, все открылось ей в истинном свете. Причины, по которым она приехала сюда, оставались в силе; Карлос был все тем же одиноким, почти заброшенным ребенком, каким он ей и представлялся в воображении. А Рафаэль — ну конечно же, он страдал от чего-то душевно, но это могло вовсе и не иметь никакого отношения к ней. Лора могла помочь ему избавиться от этих страданий. Могла ли она повернуться ко всему этому спиной без отчаянной внутренней борьбы? Ее жизнь могла оказаться нелегкой, но было в ней нечто, побуждающее сделать попытку добиться чего-то с Карлосом — и его отцом.
Теперь она знала, что не должна поддаться слабости. Твердо выпрямив спину, она заявила:
— Но я больше не стремлюсь уехать, сеньор!
Его глаза потемнели.
— Что вы хотите сказать?
— Я считаю, что должна остаться. Мне… мне нравится работать с Карлосом. И, я думаю, он любит меня.
— В самом деле? — Рафаэль покусал нижнюю губу. — Однако у вас нет выбора в этом вопросе!
— Неужели, сеньор? — Лора нахмурилась. — Разве контракт, который я подписала с доньей Луизой, не содержит статьи, определяющей мои права?
Дон Рафаэль устало откинулся в своем кресле.
— Ваши права, сеньорита? Да, полагаю, что-то там есть. Однако вы мало чего сможете добиться. Я не верю, что вы отважитесь возбудить судебное дело, поскольку ваши средства значительно уступают моим.
Лора сжала губы.
— И тем не менее, — сказала она. — У меня есть контракт, и, без сомнения, найдется кто-нибудь, готовый защитить мои интересы.
Он наклонился вперед, его гнев, как обычно, едва удерживался под оболочкой спокойствия:
— Вы что, пытаетесь мне угрожать, Лора?
Лора вздохнула.
— Угрожать?
— Да, угрожать! — Некоторое время он изучающе смотрел на нее. Затем отодвинул кресло назад и встал. — Поймите, что деньги, полагающиеся вам за эти четыре недели, могут стать вашими теперь же.
— Мне не нужны ваши деньги, — резко ответила она.
Рафаэль с минуту продолжал смотреть на нее, потом его глаза метнулись в сторону двери.
— Ах, я начинаю понимать, — медленно сказал он, — вы не хотите так внезапно уезжать из имения Мадралена, когда здесь складываются обстоятельства, которые дают вам преимущество, не так ли?
Лора растерялась.
— О чем это вы?
Он наклонился в ее сторону.
— Да о нашем общем знакомом, о Педро Армесе, сеньорита. — Он ударил кулаком по ладони. — Ну, он, разумеется, проявит огромный интерес к вашему контракту и его пунктам!
— Не будьте смешным, — воскликнула Лора, теряя терпение, — вы же прекрасно знаете, что у вас все карты в руках! И вам некого проклинать, кроме самого себя! Вот хотя бы Карлос! Ваш собственный сын! Я сомневаюсь, что вы вообще замечаете его существование! — Она неуверенно поднялась. — Ну, ладно, ладно, я уйду! Но когда ваш сын восстанет против вашего деспотизма, не обвиняйте в этом никого, кроме себя!
Рафаэль схватил ее за руку.
— Никто не смеет так разговаривать со мной, сеньорита!
— А следовало бы! И перестаньте называть меня сеньоритой! Мое имя Лора, как вам хорошо известно. Я не знаю, что с вами случилось, но вы стали каким-то закомплексованным. Как картина, которая покрыта пленкой! Вы не можете сквозь нее нормально смотреть на краски. Не знаю, в каком мире вы живете, но это другой мир, не этот.
