– Так и быть, миледи! – прорычал граф. – Я надену эту чертову штуковину. Ведь носят же в конце концов ее женщины! – Он выхватил у нее злополучный корсет и приложил его к своему телу.
Антония сглотнула ком, застрявший в горле, и перевела дух. Сердце ее забилось ровнее, пелена упала с глаз. Ремингтон снял фрак, швырнул его на стол и стал примерять ненавистный ему предмет дамского туалета. Обступившие его побледневшие вдовы с благоговейным ужасом следили за его порывистыми неумелыми потугами. Созерцать лорда в дамском корсете им еще никогда не приходилось, и потому волнение их нарастало и в любой миг могло вылиться в экстаз.
Ремингтон вошел в раж и остервенело дергал за концы тесемок, отчаянно пытаясь закрепить идиотскую конструкцию на своем теле. Ткань трещала по швам, но лорд Карр игнорировал эти мелочи и с упорством маньяка продолжал шнуроваться, пока не затянул последний узел.
– Ура! – воскликнул он, гордо выпячивая скованную тряпичным панцирем грудь. – Наконец-то я надел эти дурацкие доспехи. А теперь показывайте, какую работу я должен сделать!
Краткий практический курс основ домоводства, подготовленный для него Антонией, включал в себя самые разные женские домашние дела, как-то: заготовка впрок продуктов, приготовление различных блюд, уборка помещений, стирка белья, уход за детьми, их обучение, участие в благотворительных и религиозных мероприятиях.
Для пущей наглядности Антония начертила на грифельной доске схемы и диаграммы, поставила ее на мольберт и сказала:
– Каждой дисциплине вас будет обучать наставница, имеющая большой практический опыт. Так, Молли Макфад-ден обучит вас искусству покупки продуктов, Гертруда Долли поможет вам научиться готовить элементарные блюда, Элинор Бут раскроет вам секреты чистки матрацев, Мод Дивайн преподаст вам урок стирки, сушки и глаженья, а миссис…
Ремингтон даже не пытался запомнить имена всех своих наставниц, его вниманием завладела грифельная доска с аккуратными и четкими чертежами и надписями, сделанными рукой Антонии. Пожалуй, ни одна из его знакомых не была способна выполнить подобную работу. Все они с трудом производили в уме простейшие арифметические вычисления и путались, разменивая крупные банкноты. Несомненно, леди Антония, при всем ее коварстве и склонности к интриганству, обладала познаниями, заслуживающими уважения и восхищения. И с его стороны было бы весьма легкомысленно не взять это в расчет.
Она довольно ловко утерла ему нос, вынудив его наступить на свою гордыню, и ему пора было обдумать ответный ход и доказать, что она имеет дело с достойным противником. Взгляд графа скользнул по гибкому стану Антонии, ее осиной талии, плавно переходящей в крутые бедра, высокому бюсту, лебединой шее, пухлым чувственным губам и манящим ямочкам на щеках. Она почувствовала его плотоядный взгляд, но не подала виду, что смущена, и спокойно продолжала излагать ему план занятий. Но легкое подрагивание ее длинных ресниц и едва заметное учащение дыхания свидетельствовали о ее волнении.
Да, она коварна и умна, подумал Ремингтон, отметив также и румянец, проступивший на ее щеках. Но остается страстной молодой женщиной, умело скрывающей свои чувства в присутствии импозантного мужчины. И корсет эта плутовка заставила его надеть вовсе не случайно: в этом камуфляже он выглядел нелепо и соответственно менее агрессивно.
Что ж, злорадно рассудил граф, это заблуждение прекрасной интриганки и нужно обратить в свою пользу, ведь ни корсет, ни метелочка из страусовых перьев не помешают ему, улучив подходящий момент, сделать ответный выпад.
– Так вы готовы к практическим занятиям, ваше сиятельство? – обратилась к нему розовощекая Гертруда Долли. – Скоро полдень, а мы еще даже не приступили к работе! Следуйте за мной! – Она кивнула на дверь в конце зала.
– Я вверяю вас этой замечательной женщине, граф! Увидимся позже! – сказала Антония и ушла.
Коренастая и дородная Гертруда, проведшая большую часть своей жизни в деревне, прошла с Ремингтоном по коридору на кухню, надела фартук и, хмуро взглянув на него, молча сунула ему в руки медный таз.
– И что мне с ним делать, мадам? – с ухмылкой спросил он, скользя взглядом по каменным стенам комнаты, потолок которой подпирали две дубовые балки, а окна располагались непривычно высоко, над чугунной плитой и большой изразцовой печью. Вдоль стен стояли кухонные шкафы, разделочные столы и буфеты, напротив, вдаль-нем углу, располагались двери кладовой и подвала, одна из них была приоткрыта. Гертруда кивнула на нее и сказала:
– Отправляйтесь в подвал, сэр, и принесите оттуда пару дюжин крупных картофелин, связку репчатого лука, мешочек муки да пучок моркови. Да не мешкайте, милорд, обед должен быть готов к установленному часу. Ступайте!
Она повернулась к нему спиной и начала деловито снимать с полки кухонную утварь.
Ремингтон посмотрел на ее квадратный зад, покосился на медный таз в своих руках и почувствовал, как в его груди закипела ярость. Но отступать было поздно, и, чертыхнувшись, он взял со стола керосиновую лампу, зажег ее и поплелся в подвал. Спустившись в него по крутой лестнице, он согнулся в три погибели и принялся высматривать корзины и мешки с нужными ему продуктами. Проклятый корсет сковал его движения и затруднил дыхание. Набросав в таз клубней картофеля и сорвав с крюка связку репчатого лука, Ремингтон, рискуя разбить лоб о перекладину, начал искать кули с мукой. К его досаде, они оказались увесистыми, по пятьдесят футов каждый, и нести такой груз на плече, держа в другой руке лампу и прижимая локтем к боку таз, было делом далеко не простым, особенно в корсете. Задыхаясь и проклиная бессердечную Антонию, обрекшую его на такие муки, граф с трудом одолел лестницу и предстал перед Гертрудой. Она поджидала его с кухонным ножом в руке возле разделочного стола и промолвила, как только он поставил перед ней свою ношу:
– Пересыпьте в бочонок и приступайте к чистке картофеля, сэр!
Отдав это распоряжение, кухарка снова стала хлопотать у плиты. Ремингтон обтер вспотевший лоб тыльной стороной ладони и шумно вздохнул. Гертруда обернулась и спросила:
– Вам что-нибудь непонятно, милорд?
– Любопытно, куда подевались остальные слуги? – пробормотал Ремингтон, поправляя корсет. – Почему я должен один отдуваться за всех этих бездельников?
– На кухне мне помогают всего два человека, ваше сиятельство, – с добродушной улыбкой ответила кухарка. – Старушка Эстер и одна сиротка, которая приходит сюда из приюта после полудня. Я обучаю ее кулинарному делу. А слуг дома нет вовсе, если не считать Эстер и дворецкого Хоскинса, служившего здесь еще при сэре Джеффри, царство ему небесное! У бедняжки Эстер разыгрался радикулит, а девчонка придет сегодня попозже…
