Подумав минуту, Грегор разулся и лег, накрывшись одеялом с головой. Мег последовала его примеру и тоже сбросила обувь, но чулки и одежду не снимала. Она с удовольствием приняла бы сейчас горячую ванну, но при данных обстоятельствах это была непозволительная роскошь.
Мег закрыла глаза. Она чувствовала себя усталой, грязной и не в себе. Через некоторое время по ровному, спокойному дыханию Грегора Гранта она догадалась, что он заснул. Условия походной жизни научили его засыпать при любых обстоятельствах и в любом месте. Она сомкнула веки и попыталась представить, что лежит дома в своей уютной кровати.
Но это не помогало. Прошел целый час, но ей так и не удалось заснуть. Что только она ни делала: ворочалась с боку на бок, взбивала и трясла подушку – все напрасно.
– Перебирайтесь ко мне, вдвоем нам будет гораздо удобнее.
Его голос так испугал Мег, что мурашки побежали по телу, хотя предложение было разумным и даже добрым. Почему же она не может избавиться от чувства неловкости и холодеет при одной только мысли, что прикоснется к нему?
– Но тогда вы не сможете заснуть, – сказала она после долгого молчания.
– Не волнуйтесь, для меня это не проблема. Идите сюда и устраивайтесь поудобнее.
Вдруг Мег почувствовала себя такой разбитой и усталой, что была готова на все ради нескольких часов сна. Она придвинулась к Грегору и легла рядом. Он повернулся так, чтобы раненая рука оказалась по другую сторону, а здоровую подложил под голову Мег, слегка прижав девушку к груди. Она сразу ощутила такую защищенность и умиротворение, будто выпила одно из снотворных средств Шоны. Она отбросила сомнения и задремала.
В темноте Грегор улыбался. Ее волосы щекотали ему нос, от их запаха кровь в жилах пульсировала и ускоряла свой бег. Но он взял себя в руки, мысленно повторив несколько раз, что он лишь ее наемный работник, а она его хозяйка. И здесь он лишь для того, чтобы присматривать за леди, а не соблазнять ее.
Мег вздохнула, свернулась калачиком и придвинулась ближе, пытаясь найти более удобную позу; напряжение, которое ей не давало покоя, вдруг растаяло как дымка. Но теперь Грегор лишился покоя, чувствуя тепло ее тела так близко. Интересно, осознает ли она, что их влечет друг к другу? Это, конечно, просто физическое влечение мужчины и женщины, у которых больше нет ничего общего: ни идеалов, ни мыслей, ни круга общения. Грегор убеждал себя, что ему не дает покоя простая потребность плоти и он сможет легко контролировать себя.
Через минуту ее тело расслабилось, дыхание стало ровным, и она погрузилась в сон, увлекая за собой Грегора.
Наступил рассвет. Грегор стряхнул с себя остатки сна, вдохнув всей грудью холодный горный воздух. Густой туман, ночевавший в горах, спустился вниз и укутал долину белой пеленой. Неподвижные воды озера блестели как зеркало среди черных холмов.
Грегор снял рубашку и стал плескать ледяную воду на грудь и плечи, периодически окуная голову. Он старался не намочить повязку на руке, но сегодня рана не причиняла больших неудобств и жара не было. Чудесные средства Шоны продолжали свое целительное действие.
Грегор помотал головой, разбрызгивая вокруг блестящие капельки, затем выпрямился, потянулся и начал осторожно вращать руками, все еще опасаясь, что рана отзовется привычной болью, чувствуя себя счастливым от того, что остался в живых.
За горами, за черной стеной острых пиков, был его дом. Ему казалось, что он ощущает его запах. И вдруг его охватила такая сильная тоска по дому, что даже голова закружилась. Грегор стряхнул руками воду, струйками стекавшую по липу. «Не раскисай, – приказал он себе. – Не позволяй чувствам опять лишить тебя рассудка». Жизнь намного легче, если не задумываться о прошлом. Двенадцать лет Грегор старательно гнал от себя воспоминания о доме, любовь к родной долине, и вот сейчас они обрушились на него как лавина, причиняя страдания. Он не мог этого допустить. Однажды он уже испытал подобное, когда потерял Глен-Дуи: страшные душевные муки терзали юного лэрда и чуть не погубили его. В один миг он превратился в бездомного странника, напоминая себе лодку, которую своенравный ветер сорвал с причала и бросил в пучину океана без руля и ветрил.
Грегор возненавидел Эдинбург: высокие многоквартирные дома населяли целые семьи бледных, изможденных нуждой людей. Узкие извилистые улочки были полны шума и мусора. Здесь было тесно и грязно, он задыхался в этом каменном мешке. Ему хватило часа, чтобы понять, что он не сможет здесь жить.
Но его мать и сестра легко приспособились к городской жизни. Очень скоро леди Грант возобновила старые связи и завела новые знакомства, которые позволили ей вписаться в местное светское общество. Она была рада вырваться из деревенской глуши и без сожаления рассталась с девственными просторами Глен-Дуи. Выйдя замуж, она так и не смогла привыкнуть к уединенной спокойной жизни этих мест, поскольку родилась и воспитывалась в Эдинбурге.
Сестра Грегора не сразу приняла столь резкие перемены, но возможность выходить в свет вместе с матерью в новомодных нарядах в конце концов примирила ее с судьбой. Грегора мучила совесть, что ему пришлось увезти сестру в город, но он успокаивал себя тем, что она молода и сможет адаптироваться к новой жизни. Обычно юность легко расставалась с воспоминаниями, но Грегору это было не дано.
Только потеряв имение, Грегор осознал, как сильно он привязан к Глен-Дуи. Конечно, без него можно жить – особенно когда нет выбора, – но боль от потери была мучительной. Он ощущал ее прямо-таки физически. Она чуть не погубила его. Двенадцать лет Грегор пытался забыть обо всем и построить новую жизнь, но не смог стереть прошлое из памяти.
Грегор вдруг осознал, что стоит, как каменный истукан, в одном килте по щиколотку в ледяной воде горного озера, весь во власти дорогих его сердцу воспоминаний. Он тряхнул головой, затем, наклонившись, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо, позволив серебристым струйкам свободно сбегать по обнаженной груди. От холода у него перехватило дыхание, но в голове прояснилось. Что толку сожалеть о том, чего нельзя изменить?
Едва различимый звук привлек внимание Грегора. Он резко обернулся, сожалея, что не взял с собой оружия, и увидел в нескольких шагах от себя леди Мег. Она стояла на каменистом берегу, набросив на плечи теплую шаль, с распущенными волосами, которые ярко-рыжей волной струились по спине. Ее кожа казалась почти прозрачной в свете раннего утра; холодный воздух превращал дыхание в маленькое туманное облачко.
– Прошу прощения, – сказала она смущенно и мягко, чего Грегор от нее никак не ожидал. – Пожалуйста, не думайте, что я подглядываю за вами, капитан. Я просто решила выйти на воздух. В доме душно. К тому же Шоне и Кеннету надо хоть немного побыть наедине.
